– Крис, я же сказала – у меня пироги…

– Я очень вас прошу, – неумолимо продолжал Крис, – сделатьэто сейчас же. Скажите ей, что иначе мой братец сядет за решетку.

Последовала продолжительная пауза и, наконец, миссисМакджинн сдалась. Лишних вопросов задавать она не стала: меньше знаешь,спокойней спишь. Констебль Баннерман незамедлительно посетил Чамберсов, но витоге для Ричи Чамберса все кончилось благополучно.

Верн с Тедди также получили свое, хотя и в меньшей степени,нежели мы с Крисом. Дома Верна уже поджидал Билли с кочергой, но только послечетвертого или пятого удара Верн отключился окончательно. Билли, напуганный,что убил брата, тут же прекратил избиение, однако Верн очухался довольнобыстро. Тедди они поймали втроем в один не очень-то прекрасный для него вечер,когда он шел домой с «нашего» пустыря. Ему набили морду и расколотили очки,причем он попытался дать сдачи, но кто же станет драться со слепым?

В школе мы были неразлучны, словно единственные из целойдивизии бойцы, которым удалось вырваться из окружения. Никто из одноклассниковтолком ничего не знал, однако ходили упорные слухи, что мы не только непобоялись сцепиться со старшими ребятами, но и довольно лихо им утерли нос. Наэтот счет из уст в уста передавались дичайшие истории – одна неправдоподобнейдругой.

Со временем, когда кровоподтеки сошли и раны зажили, Верн сТедди отошли от нас и сформировали собственную команду из сопляков и салажат,которые боготворили их и которыми они помыкали как хотели, словно эсэсовскиенадсмотрщики в концлагере. Штаб-квартирой у них осталась все та же хибара напустыре.

Мы с Крисом появлялись там все реже и реже, и какое-то времяспустя перестали вовсе. Как-то, весной 1961 года, я забрел туда от нечегоделать, – вонь там стояла, как на скотном дворе, – и больше, насколько мнепомнится, я уже туда не заглядывал. Мало-помалу Тедди и Верн стали для меняпрактически чужими: при встрече мы, разумеется, здоровались, но не более того.Такое случается сплошь и рядом: друзья приходят и уходят, а жизнь продолжается…Иногда я вспоминаю тот сон и две фигуры под водой, старающиеся утопитьтретьего. Может, оно и к лучшему, что так все кончилось. Кто-то тонет, кто-товыплывает, а жизнь идет своим чередом. Справедливо это или нет, но это так.

Верн Тессио погиб в 1966 году во время пожара в Льюистоне,когда огонь уничтожил многоквартирный дом из тех, что в Бруклине или Бронксеназывают трущобами. По заявлению пожарной охраны, дом загорелся часа в дваночи, а к рассвету от него остались одни головешки. В ту ночь там была пьянка,на которой присутствовал и Верн. Как часто бывает, кто-то уснул с горящейсигаретой, может, это даже был он. В общем, его труп был одним из пяти, которыхсмогли опознать лишь только по зубам.

Тедди попал в кошмарную автокатастрофу. Случилось это в1971, а может, и в начале 1972 года. Как я уже упоминал не раз, служба в армиистала для него настоящей идеей фикс. Едва достигнув возраста, когда можно былоподавать документы в пункт набора добровольцев, он запросился в авиацию, однакобыл признан годным лишь к нестроевой, и то ограниченно. Все, кто хоть один развидел Тедди – его очки и слуховой аппарат, – не сомневались, что так иполучится, все, но только не Тедди. И бесполезно было убеждать его; однажды еговременно исключили из школы за то, что он назвал руководителя службыпрофориентации «дерьмаком задрипанным». В другой раз Тедди харкнул в физиономиюдиректору, когда тот заикнулся о необходимости подумать о какой-нибудь другойпрофессии.

За многочисленные прогулы, опоздания и нарушения дисциплиныТедди оставили на второй год, но школу он как-то умудрился окончить. Он пошелпо стопам «Туза» и «Волосана»: купил древний «шевроле-белэйр» и принялсяошиваться по тем же самым злачным местам: дискотека, кабачок Сьюки (он теперьзакрыт), бильярдная, бар «Тигр с похмелья» и т.п., иногда заглядывая вУправление общественных работ Касл-Рока, чтобы получить очередную халтуру –уборку мусора или ремонт дорожного покрытия. Постоянной работы у него,естественно, не было.

Авария произошла в Харлоу. «Белэйр» был до отказа набитдрузьями и подружками Тедди, двое из которых пристали к нему еще в 1960-м. Незнаю, сколько бутылок они успели осушить, но только «шевроле» начисто своротилтелеграфный столб, после чего перевернулся аж шесть раз. Лишь одна девица извсей компании осталась в живых, да и то лучше бы ей умереть на месте: полгодаона пряла в барокамере, не подавая признаков жизни, после чего чья-то милосерднаярука повернула краник аппарата искусственного дыхания. Тедди же хоронили внаглухо закрытом гробу.

Крису удалось поступить на курсы подготовки в колледж,причем все, кроме, разумеется, меня, его от этого настоятельно отговаривали.Родители считали, что он только зря теряет время, дружки вообще не понимали,зачем ему вдруг понадобилось корпеть над учебниками, руководитель службыпрофориентации не верил в его способности, учителям же отнюдь не улыбаласьперспектива ежедневно лицезреть этого хулигана в кожаной куртке на молниях и ввысоких армейских ботинках на фоне благовоспитанных мальчиков и девочек из добропорядочныхсемей, всегда аккуратно одетых и причесанных, готовых день и ночь зубритьалгебру, латынь и естествознание. Среди них Крис, с его вечно всклокоченнымиволосами и курткой в заклепках, выглядел, ясное дело, белой вороной.

С десяток раз он был близок к тому, чтобы бросить учебу.Особенно его достал папаша, не перестававший брюзжать, что «этот сопляквозомнил себя умнее отца», что «нужно деньги зарабатывать, а не заниматьсяерундой», ну и так далее. Однажды, в сильном подпитии, он треснул Крисабутылкой «рейнголда» по голове, после чего Крис оказался у доктора, своегостарого знакомого, которому пришлось наложить на его скальп четыре шва. Егостарые дружки (большинство из которых сейчас сидит, а остальные либо ужеотсидели, либо скоро сядут) устроили за ним настоящую охоту на улицах.Ответственный за профориентацию убеждал его пройти хотя бы краткий курспрофессионального обучения, чтобы впоследствии не оказаться у разбитого корыта.Но хуже всего было то, что в младшей школе Крис изрядно запустил учебу, итеперь ему приходилось нагонять.

Чуть ли не каждый вечер мы с ним занимались вместе, иногдапо шесть часов кряду. Меня эти занятия просто выматывали, а временами и пугали:пугало какое-то остервенение Криса по отношению к учебе. Тем не менее, отставаниеего казалось непреодолимым: прежде чем приступить к введению в алгебру, емупришлось повторять дроби, потому что, когда их проходили в пятом классе, они сТедди и Верном учились играть в покер. Прежде чем выучить по-латыни «Отче наш,иже еси на небесех», Крис должен был уяснить, что такое существительное,предлог и дополнение. На первой странице его учебника английской грамматикикрасовалась аккуратно выведенная надпись: Е…Л Я ГЕРУНДИИ. Содержание егосочинений было неплохим, мысли его отличались оригинальностью, но вправописании он был, мягко говоря, не силен, а уж пунктуация вообще емуказалась темным лесом. Учебник Уорринера стал для него настольной книгой, акогда один экземпляр истрепался до того, что стало невозможно его раскрыть, онтут же приобрел другой, в твердой обложке.