содействовать флотам. Чичагов по-прежнему молчал, как сфинкс, и не проявил ни малейшего желания облегчить операции сухопутных частей. Адмирал, по донесению главнокомандующего, «все мерит глубину».

Прошло уже 17 дней полного бездействия. От адмирала «ни слова». Граф И. П. Салтыков тем временем достиг двойной цели: он улучшил оборону Выборга и значительно обеспечил Выборгскую эскадру. «Выборг атаковать — можно поспорить, — писал Салтыков графу Безбородко еще 1 июня. — Слабее город был обеспечен со стороны Петербурга. Войска там «по конфедерации на подводах подвижною магазейною разъезжают, как в конфедерацкую войну бывало»...

Ланжерон, свидетель происходившего, рассказывает, что Густав, запертый в Выборгской бухте, намеревался было сжечь свой флот и направить свое войско сухим путем к Петербургу. Если бы король решился на подобный шаг, то, — по мнению Ланжерона, — он не встретил бы сопротивления.

Выборгское сражение 22 июня 1790 г.

Нет сомнения относительно того, что сами шведы признавали свое положение критическим. «Частые совещания герцога и адмиралов у короля, — писал Иоанн-Альберт Эренстрем, — ясно указывали всем на безвыходное, почти безнадежное положение. Предмет этих совещаний хранился в строгом секрете, и только долгое время спустя узнали, что в этих разговорах вопрос был возбужден о необходимости для короля начать переговоры о мире с русским адмиралом Чичаговым, и если б они не удались, то передать на капитуляцию флоты, для спасения короля и личного состава флота, но это предложение было решительно отклонено королем. «Какой мой брат слабый и переменчивый, —сказал король Эренстрему. — Когда приезжает ко мне со своими командирами судов, он говорит то же самое, что они, и разделяет их мрачные взгляды. Когда же с ним говорю наедине и указываю на то, чего от нас требует слава Швеции и честь шведского имени, я воспламеняю его к благородным и мужественным решениям, которые, однакож, быстро исчезают, как только он приедет на свой корабль и очутится в своей обычной среде». «Для незнающих ближе вашего величества и вашего брата кажется, — ответил Эренстрем, — что герцог с своим открытым взглядом, своими усами, саблей на отвес и воинственной походкой именно тот, который от природы одарен решительным характером и большой нравственной силой, тогда как ваше величество, с вашим добрым лицом и кротким обхождением, кажется, совсем не имеете этих качеств». «Ах, — отвечал он, — как публика ошибается в этом своем мнении»!

Эскадра с трудом добывала себе воду, а запасы сухарей истощались. Число дезертиров возросло. Команды изнурялись.

Шведы рассказывают, что Салтыков простер свою предупредительность так далеко, что ежедневно посылал королю и пищу, и воду. По другим слухам, победа нашего флота казалась обеспеченной, и Екатерина послала запертому в бухте Густаву съестные припасы, вместе с предложением о сдаче.

Ночью 6 июня шведы сделали попытку атаковать наши береговые посты, но были отбиты.

Шведы, произведя у себя нужные исправления, задумали покончить с нашей Выборгской шхерной флотилией адмирала Т. Г. Козлянинова. «Сидней Смит посоветовал, король решил атаку, окружающие произнесли «аминь». Английский подполковник (23-летний) Сидней Смит взялся руководить этим делом. Общая атака на эскадру Козлянинова была назначена и приведена в исполнение (7 июня). Смит был жестоко разбит и прогнан; на месте он оставил до 300 тел; 50 пленных и 4 знамени достались русским.

Наконец, на театре военных действий появился Нассау-Зиген, этот принц-загадка, как выразился Салтыков. Флот его до сих пор, по выражению короля Густава, сохранялся incognito. — 10 июня вся эскадра принца (в 89 судов при 800 орудиях) была в сборе у Толбухина маяка. 21 июня у Бьёркезунда шведы открыли по ней сильный огонь. Но в полночь их атаковали фрегаты капитана Деннисона, и шведы поспешили скрыться за острова. Мы их преследовали до 3,5 часов утра. После пятичасового сражения весь залив Бьёркезунд занят был нами.

Императрица жила полной уверенностью, что шведскому флоту спасения нет; 21 июня она из Царского Села писала Гримму: «В настоящую минуту г. Фальстаф может выказать свою храбрость. Возьмите пожалуйста карту Балтийского моря и отыщите Выборг. Оба шведские флота стоят между нашими тридцатью галерами и двумя эскадрами Ревельской и Кронштадтской, которые им отрезывают сообщение с морем и шведскими берегами; со стороны же Кронштадтского залива стоит принц Нассау с флотилией галер, шебеков и других весельных судов, которым нет числа. В Выборгском заливе, между рифами и камнями, теперь находится с обеих сторон более пятидесяти тысяч человек, и, вероятно, когда вы получите это письмо, дело будет покончено».

Надежды Императрицы разделяли её приближенные. Гр. П. В. Завадовский писал фельдмаршалу П. А. Румянцеву: «Весь флот неприятеля запертым держим в береговых ущелинах близко Выборга; предпринимаем атакование... Когда мы одолеем, шведы понесут рану, Полтавской подобную... В настоящем месяце полагаем быть таковой разделке шведской»... В. Я. Чичагов упорно продолжал бездействовать. — Флоты смотрели друг на друга, но боя не начинали. В оправдание нашего адмирала можно сказать, что шведские суда и корабли составили грозную батарею; вход в залив был загражден четырьмя шведскими кораблями. Если бы русский флот вошел в залив, он переполнился бы кораблями. При неудаче шведы лишались бы только своего флота, русские же теряли флот и подвергали столицу большой опасности. Пожалуй, русским было выгоднее ждать нападения шведов.

Линия шведов вдруг тронулась. 22 июня шведский флот оказался в полной готовности к движению. Решено было сделать отчаянную попытку прорваться по плану, составленному 19-летним лейтенантом Г. Клинтом. Вечером того же дня король Густав повел свою шхерную флотилию в Бьёркезунд. Флотилия Нассау-Зигена начинает, конечно, действовать, но король уступает ей пролив лишь шаг за шагом. Шведская флотилия вся под парусами и проходит к Крюсерорту позади своего парусного флота. Наконец, наш адмирал дает сигнал: «приготовиться к бою». Длинная линия наших судов медленно поворачивается. В 7 час. утра у адмирала видят другой сигнал: «приготовить шлюпки для отвода неприятельских брандеров». Шведы пустили два брандера, но неудачно: они причинили громадный вред двум собственным кораблям, которых охватило пламя. Но это не смутило шведов. Их флот движется к северу. Рядом с ним идет его флотилия. Ветер для них вполне благоприятный, и шведские суда прибавляют ходу. Наш адмирал повторяет: «приготовиться к бою» и приказывает отряду Лар. Афон. Повалишина: «следовать к флоту».

«Трудно объяснить поведение русского адмирала Чичагова в этот день, — читаем в записках И. А. Эрнстрема. — Со своим флотом он оставался нерешительным зрителем горячего боя у Крюсерорта. Только сигналы его были в живом движении; они отдавались, изменялись, повторялись. Иногда русские матросы как будто