Не настолько уж я плохо выгляжу, чтобы бывшие фрейлины лишались чувств, едва узрев меня среди ночи.

Денвер перехватывает свою любовницу поудобнее, отчего ее черные волосы и бледная рука свисают к полу.

– Девчонка очень впечатлительна, – говорит генерал. – Она не думала, что еще хоть раз вас увидит.

Он укладывает ее на постель, а я сажусь в кресло к тлеющему камину и греюсь.

– Буди кухарку и слуг, – приказывает Гийом служанке. – Принесите еду и выпить. Ее величеству подыщите свежую одежду и приготовьте покои. Лучшие.

А я смотрю на Элизабет, а затем на Денвера и хмурюсь.

– Я не держу на нее зла. Мне бы не хотелось, чтобы она страдала.

Он вздергивает бровь.

– С чего ей страдать?

Он и правда не понимает. И это даже забавно. Такой человек, как Денвер, не видит в женщине человека со своими желаниями и стремлениями. Если женщина при мужчине – значит, все с ней априори в порядке. И неважно, какой это мужчина, хоть безумный садист. Так что для Гийома женщина – человек лишь частично. А я, вообще, непонятный зверь.

Денвер освобождает стол. Когда приносят еду, он приглашает меня поесть, извиняясь, что вынужден принимать такую важную гостью в столь стесненных условиях.

Когда Элизабет со стоном приподнимается и зовет жалобно: «Гийом?», он требует ее подойти и поклониться королеве. Он суров и строг, поэтому леди Голлен моментально соскальзывает с постели и покорно исполняет все его приказы, а попутно исподволь бросает на него затаенные взгляды.

– У ее величества есть к тебе вопросы, – говорит Гийом.

– Да, ваше сиятельство, – кивает она и смущенно краснеет, когда сталкивается с ним глазами.

Ну-ну.

Быть не может! Элизабет Голлен без ума от своего хозяина? От того, кто ее получил от императора, как награду?

– Элизабет, – говорю я, и она испуганно глядит на меня. – Его величество сказал мне, что настойку, которую ты брала у мэтра Финча, ты не давала мне. Это так?

Она напряженно молчит, и Денвер бросает:

– Ответь.

– Я говорила мэтру, что она для меня, но клянусь, сама никогда ее не пила, – тараторит она, глядя на генерала. – Я бы никогда… Мэтр говорил, что, если принимать ее долго, детей может не быть совсем.

– Если ты не принимала ее, то кому отдавала? – спрашиваю я.

Элизабет смущается. Ей не хочется говорить об этом при Денвере, но едва он в нетерпении вздыхает, она выдает:

– Я завидовала Элен и не хотела, чтобы она стала матерью. Я заплатила ее служанке, чтобы она подливала настойку в ее питье.

– Имя этой служанки, – требует Гийом.

Элизабет называет имя и снова прячет взгляд. А Гийом смотрит на меня и, кажется, понимает, к чему я затеяла весь этот разговор.

– Элен призналась мне, что беременна, – все-таки поясняю я.

Денвер кивает. Ему больше не нужно никакой информации.

– Не беспокойтесь. С ее семьей я все улажу. Они не навредят вам.

– А что будет с Элен?

– Об этом вам тоже не стоит беспокоиться. За подлог и предательство она понесет наказание.

Я поднимаюсь из-за стола, и Гиойм тоже встает. Он спешит проводить меня до покоев, чтобы я смогла поспать хотя бы несколько часов перед дорогой.

– Анна! – Элизабет порывается за мной, а когда я оборачиваюсь, она мямлит: – Прости…

Киваю.

Но когда скрываюсь в темном коридоре, сопровождаемая Денвером, меня настигает тоска. Помню, как в Рьене наткнулась на Рэя в аналогичном мраке, и он потащил меня к себе в комнату. Я касалась его обнаженного торса. Впервые. И сердце стучало безумно. Капли воды блестели на его коже.

Останавливаюсь, понимая, что не могу.

Вот так уехать – нет, никак не получится.

– Лорд Денвер, – говорю я, и тот внимательно вглядывается в мое лицо. – Вы присягнули мне в верности.

– Да, – его глаза щурятся.

– Тогда вы примите мое решение, – заявляю я решительно. – Я не стану рисковать жизнью его величества и останусь с ним, пока не буду уверена, что он поправится. Он объявил свою волю, назвав меня королевой Саореля. И первое, что я сделаю, как королева, нарушу его приказ. Я предпочту его, даже если он приказал мне уехать, и буду с ним до конца. Получится или нет, я не оставлю его.

Денвер смотрит спокойно, а потом понимающе усмехается.

– Хорошо, – вдруг соглашается он, будто понимая всю тщетность попыток меня вразумить. – Но я его приказ нарушить не имею права. Я расчищу вам путь к трону и буду ждать вас, ваше величество, для коронации. Я удержу столицу столько, сколько вам понадобится, чтобы поставить его величество на ноги.

– Я постараюсь с этим не затягивать.

– Тогда наши пути ненадолго разойдутся.

Благодарю Гийома за гостеприимство, прошу разбудить меня через пару часов и закрываю дверь, оставаясь в покоях одна. Скидываю платье и вползаю под тяжелое одеяло.

Сложно представить, что мне предстоит стать королевой. Быть женщиной в этом мире нелегко. Быть к тому же врачом по призванию – еще сложнее. Оказаться вдруг королевой – бред. А матерью будущего императора – это, вообще, за гранью. Но я не привыкла сдаваться – значит, будут в этом мире и больницы, и университеты, и коронованный кардиохирург из другого мира... Будет вам цивилизация, господа.

А через два часа я снова в седле. Денвер выделяет мне людей. Кристиану Эрту возвращается звание капитана, и теперь он сопровождает меня обратно в лагерь. И межу нами, кажется, все проясняется – Кристиан знает, что я не просто принадлежу другому, но и влюблена всем сердцем.

Путь назад наполняет меня переживаниями.

Врываюсь в лагерь, точно вихрь. Спрыгиваю с лошади и сразу направляюсь в шатер его величества. Боюсь войти – сердце бьет на разрыв. А, когда все-таки решаюсь, в горле все пересыхает.

Медленно подхожу к постели императора. Софи, которая дежурит рядом, лишь молча отступает. Я осторожно отдергиваю полог, и ноги у меня подкашиваются. Уголок губ дрожит от нервного напряжения.

– Ты всегда все делаешь по-своему, Анна? – слышу охрипший мужской голос.

Его голос.

Медленно оседаю на пол, с трудом сдерживая слезы.

Эпилог

Послы из Эрлиана недоуменно слушали герцога Бреаза, который самодовольно и самозабвенно говорил о королеве Саореля. Говорил так, будто