Я протолкнулся через маленькую толпу, собравшуюся в ванной комнате. Ксавьер кричал мне вслед, но я шел в зал к Уиллоу.

Она сидела тихо и неподвижно за столом, словно красивая статуя. По обеим сторонам от нее находились Энджи и ее мама. Все казались взволнованными, не зная, что делать, задавая ей вопросы и не получая ответов.

Когда я оказался в десяти метрах от нее, я замедлил шаг и сделал, как советовала Брэнда. Позволил ей заметить меня. Позволил ей решить.

Уиллоу медленно подняла глаза, и наши взгляды встретились. Я замер. Внезапно стало невыносимо и дальше нести груз этих трех лет. Такой тяжелый. Все забылось, когда она встала и покинула защитный круг Энджи и ее мамы.

Я пошел к ней, и она направилась ко мне. Мы оказались лицом к лицу друг к другу.

Ее взгляд пробежался по мне, а пальцы осторожно потянулись к моей кровоточащей губе, к порезу около глаза.

– Айзек, – прошептала она.

– Привет, малышка.

Она была такой красивой. Бледной, но спокойной. Я мог бы расплакаться, потому что ее глаза не были полны гнева и ненависти, они были полны любви. Она все еще любила меня.

– Ты здесь? – прошептала она.

Я тяжело сглотнул.

– Я здесь.

На мгновение она закрыла глаза. Ее губы раскрылись со вздохом облегчения, который слышал лишь я один, но в то же время она нахмурилась. Я чувствовал, как в ней просыпаются вопросы и боль. Она все еще любила меня, но это мгновение было всего лишь началом возрождения того, что от нас осталось.

Ксавьер выскочил из туалетной комнаты, когда полиция зашла в зал. Он помахал им подойти, крича и хватаясь за горло, отчаянно жестикулируя, показывая на меня. Все повернулись и уставились на меня.

– Арестуйте этого человека. Он напал на меня в туалетной комнате. Он пытался убить меня, черт возьми.

Уиллоу спокойно оставила меня и пошла к Ксавьеру. Мне хотелось схватить ее за руку, отвести обратно в безопасное место, но я отпустил ее. Смотрел, как она встала перед Ксавьером. Она вскинула подбородок, подняла руку и дала ему звонкую пощечину.

Звук был подобен выстрелу, разнесшемуся по толпе, он вызвал ахи и приглушенные восклицания.

Голова Ксавьера откинулась назад от силы удара, и на его щеке немедленно проявился красный след руки.

– Чертова сука, – зашипел он, вызвав новые ахи. – Все кончено. С твоим драгоценным театром. Кончено. Я…

– Да, все кончено, – сказала Уиллоу, невероятно спокойным голосом. – Наконец-то. Все кончено.

Она повернулась к нему спиной и подошла ко мне. Взяла за руку и отвела к родителям и друзьям. Марти и Брэнда тоже уже были у стола. И все смотрели на нас.

– Айзек, это мои родители, Дэн и Реджина. Мама и папа, это Айзек Пирс. Три года назад он помог спасти мою жизнь. Я напилась и рассказала ему одну историю. Потом я рассказала эту же историю Энджи и Бонни. Теперь расскажу и вам. Айзек ни разу не сделал мне больно. Никогда. Вы застали его спящим в моей кровати и угрожали его арестовать. Вы хотели арестовать не того парня. Это Ксавьер. Летом перед последним классом я устроила вечеринку, когда вы были в отъезде. И на той вечеринке Ксавьер Уилкинсон изнасиловал меня.

Я смотрел, как правда срывается с ее губ. Она хранила в себе эти ядовитые слова три года, опасаясь того, как они повлияют на любимых ею людей. Лицо мамы Уиллоу побледнело. Реджина крепко зажмурилась, а затем издала тихий, полный агонии крик, бросившись к Уиллоу. Она обняла дочку.

– Ох, малышка. Ох, моя малышка. Моя милая девочка, мне так жаль…

Реджина обнимала Уиллоу, гладила по волосам, а потом отпустила, плача, и прижала руку к губам. Она все продолжала качать головой. Энджи и Бонни встали с двух сторон от Уиллоу, в то время как Ксавьер, стоящий рядом со своими родителями, подошел к нам вместе с полицией.

– Вот этот, – сказал он, показывая на меня. – Арестуйте его.

– Вы это сделали? – спросил один из полицейских, показывая на следы от пальцев на горле Ксавьера.

– Он, – ответил Ксавьер. Он повернулся к другому парню, который, как я понял, тоже находился в туалетной комнате. – Вы видели, да?

Мужчина кивнул.

– Он прижал его к полу.

Полицейский посмотрел на мое побитое и окровавленное лицо, распухшие костяшки и кивнул другому офицеру. Они развернули меня и завели руки за спину.

Со всех сторон послышались беспорядочные крики.

– Что вы делаете? – воскликнула Энджи. – Айзек защищал Уиллоу. Не он…

Марти поднял руки, призывая к спокойствию.

– Подождите секунду, господа…

Поверх шума раздался голос Росса Уилкинсона.

– Дэниел, что, ради бога, здесь происходит?

Дэн Холлоуэй не ответил, но медленно развернулся и посмотрел на Ксавьера.

На лице Ксавьера, словно солнечный ожог, виднелся след от пощечины Уиллоу. След на его коже в форме ее ладони, ярко-красный, видный всем.

Во вспышке движения Дэн вышел из оцепенения и повалил Ксавьера на землю, опрокинув два стула и пошатнув стол. Ваза опрокинулась.

Один из полицейских кинулся в драку, оторвав отца Уиллоу от Ксавьера. Росс встал на защиту сына. Миссис Уилкинсон кричала, чтобы кто-то «спас ее мальчика». Реджина плакала. Бонни и Энджи смотрели на все это, встав, словно защитная баррикада перед Уиллоу. Новоприбывшие полицейские растащили дерущихся, выкрикивая приказы разойтись и угрожая забрать всех в полицейский участок. Все это было похоже на сцену из фильма. Кроме Уиллоу, стоящей в самом центре бури. Наконец, ее взгляд отыскал мой, когда коп схватил меня за руку и вывел из здания.

– Все хорошо, – сказала она, проталкиваясь через друзей ко мне. – Все будет хорошо.

И я ей поверил.

* * *

В полицейском участке меня отвели к стойке регистрации. Я просидел там минут десять, все еще в наручниках, наблюдая за суматохой этого места, которая меня не касалась. Но потом приехали Уилкинсоны. Росс проклинал меня, а его жена прижималась к сыну.

Ксавьер был бледен под красным отпечатком ладони Уиллоу на щеке. Он из ярко-красного стал розовым, но все еще был виден.

Мое воображение подсказывало, что след ее ладони похож на «У».

Больше никаких нахальных улыбочек, пламенных угроз и указующих пальцев. Он тихо замер, в то время как его отец кричал на всех, кто готов был слушать, рассказывая, что этот никчемный город заплатит за такую наглость.

Уиллоу и Реджина приехали в участок вместе с Энджи и ее мамой. Полицейская провела их по коридору в комнату для допроса. Уиллоу шла с высоко поднятой головой. Наши взгляды встретились, когда она проходила мимо, и легкая улыбка появилась на ее губах.

Я опустился на стул. Наручники все еще стягивали мои запястья. На Ксавьере не было наручников, но, когда его и его семью проводили мимо меня, он тоже встретился со мной взглядом. В его глазах я увидел только поражение. Он был похож на человека, которого ведут в газовую камеру.