это просто очередное дьявольское отродье. Но когда я к нему присмотрелся, он стал выглядеть даже вполне симпатично. Так или иначе, наги ведь тоже одна из древних рас, верно? Возможно, если они увидят нас впервые, то тоже подумают, что мы похожи на каких-нибудь рыб.

– Вы так думаете? Но мне кажется, я не смог бы полюбить этот образ. Когда же она полностью скинет эту нажью кожу и явит нам свой прекрасный лик?

– Я мало что знаю о магии демонов. Я слышал, что если слишком приблизиться к этим знаниям, то можно поддаться их искушению. Поэтому никогда и не пытался. Но теперь, когда демон сбежал и королева находится подле своего короля, я думаю, что уже совсем скоро она сможет вернуть свой прекрасный человеческий облик. Когда я недавно осматривал её тело, то заметил, что оно уже было практически готово к тому, чтобы избавиться от старой кожи.

– Кстати, да, когда я прикоснулся к ней в башне, её кожа начала отслаиваться. В таком случае мне стоит продолжать к ней прикасаться, чтобы ускорить этот процесс? Нельзя же оставлять её одну в таком состоянии.

– Нет, достаточно того, что Ваше Величество пробудило её от чар своими священными руками. Отныне она должна найти себя при помощи своих собственных сил. Эта омерзительная одноногая змея стала испытанием для Вашего Величества, теперь же своё испытание должна преодолеть и будущая королева. Ничего в этом мире нельзя получить, не преодолев трудности.

Непобедимый король восхищённо закивал и проговорил:

– Тогда был ли дьявол вашим испытанием, пророк?

– Вполне возможно, что так оно и было, – задумчиво ответит тот.

– А этот демон… Он же в порядке? Знаете, пока мой отец был жив…

– Ваше Величество, вы, наверное, хотели сказать: «когда король Справедливости был жив»? – перебил его бывший монах.

Когда-то давно, когда пророк задал королю вопрос о его отце, тот ответил ему: «Мой отец за всю жизнь ни разу не взял чужого», и тогда пророк тут же придумал для него столь замечательное имя.

– Да, у короля Справедливости, – исправился он. – Однажды был серьёзный спор с леконом, который пришёл купить у него кожу. Я наблюдал за этим со стороны и, не сдержав своего юношеского гнева, решил вылить на пернатого покупателя кувшин воды. Однако король Справедливости быстро меня отговорил и, отправив лекона восвояси, стал отчитывать меня: «Глупо брызгать водой на лекона только потому, что он боится её больше всего на свете. Этим ты не решишь проблемы, но зато можешь нажить себе очень опасного врага, возможно, даже самого опасного в этом мире». И теперь мысль об этом не даёт мне покоя.

– Король Справедливости был очень мудр. Его слова – источник самой истины. Но в нашем случае это существо – не лекон, а обычный демон. Поэтому не беспокойтесь, мы сможем победить его столько раз, сколько он вернётся, чтобы отомстить нам.

– Как же мне повезло с тобой! Не иначе как сам Король-герой ниспослал мне тебя!

– Нет, это судьба, – снисходительно покачал головой пророк. – Сама судьба привела меня к Вашему Величеству.

Непобедимый король чуть не прослезился, а бывший монах меж тем продолжил:

– И этот меч – тоже ваша судьба.

Пророк достал из-за спины сайко Рюна и почтительно протянул его королю.

– Разве это не сайко? – Король с благоговейным трепетом взял в руки оружие.

– Нет же. Это свадебный подарок небес, которые даровали Его Величеству невесту. Меч, достойный самого короля. Должно быть, это свиктол.

– Свиктол!

Непобедимый король с восхищением вытащил сайко из ножен. Изогнутый клинок ослепительно блестел в ночи. Бывший торговец кожей внезапно почувствовал в себе природные способности к фехтованию, которые скрывались в нем все пятьдесят четыре года (во время которых единственным ножом, к которому он когда-либо прикасался, был грубый нож для обработки кожи).

Пророк склонил голову и важно произнёс:

– Да, это свиктол, прославленный меч, который до этого дня ещё ни разу не пересекал Предельную границу.

Непобедимый король встал со своего места. Он обхватил рукоять сайко обеими руками и направил меч в небо:

– Боже, спасибо тебе за то, что ты придал смысл существования этому всеми забытому сыну Короля-героя. Я клянусь, наступит тот день, когда я использую этот меч, чтобы зарубить тысячу коров и принести их в жертву во имя неба!

– Да здравствует Непобедимый король! – закричал пророк, преклонив перед ним колени.

Пока непобедимый король и его пророк обменивались комплиментами из средневековых романов, Рюн горько плакал в шатре, изнывая от стыда и боли. Он привык один-два раза в год переносить ни с чем не сравнимые муки, при которых даже пальцем было тяжело пошевелить. Но теперь ко всему этому добавились позор и заточение в чужой ледяной стране, что приводило его моральное состояние в абсолютное уныние. В отличие от Кейгона, который очень внимательно относился к тому, чтобы рядом всегда было тепло, отряд короля не проявил никакой заботы и не развёл огонь в шатре. Даже по человеческим меркам это была прохладная ночь. Для нага же она была настолько холодной, что могла запросто лишить его жизни. Хорошо, что не так давно сидевший около него старик, который, периодически касаясь его тела, томно приговаривал: «Скоро всё пройдёт. Надо просто немного потерпеть», вызвал у Рюна небывалое чувство стыда, из-за которого ему стало чуточку теплее.

Из глаз нага ручьём текли серебристые слёзы, когда ему наконец показалось, что вся чешуя отпала от тела. «Где же мне придётся провести следующую линьку?» — с содроганием подумал он.

У него больше не было клана, в который он мог бы прийти, чтобы переждать там столь тяжёлое для всех нагов время. Теперь он перешёл границу, и больше не было пути назад. Отныне он – изгнанник, не извлёкший своё сердце. Рюн понимал, что и следующую линьку ему придётся провести в столь же холодном и неприятном месте. Вдруг его передёрнуло от осознания: нет, не только следующую линьку. На протяжении всей своей оставшейся жизни ему придётся стоически выносить эти мучения и позор. После вынужденной разлуки с Кейгоном, который всегда мог объяснить происходящее и оказать поддержку, Рюн впервые почувствовал животный страх, оказавшись в этих погрязших в холоде северных землях.

«Теперь прощай, сын мой». – Рюн не хотел повторить участь своего отца, который умер с этими словами на губах. Именно поэтому он оставил Киборэн и отказался извлекать своё сердце.

«Иди же, Тидюсрюн Ларганд Фэй!» – следом вспыли в памяти слова Хварита. Именно поэтому Рюн оказался здесь, в землях, которые наги и в страшном сне не