– Этот ручей протекает возле деревни к северу от Спарты, – добавил Касен. – Запах стоит просто невыносимый.

– Но вы никогда не видели ни богиню, – заметила Лиз, – ни чудовище, верно? Откуда вы знаете, что произошло на самом деле?

Эней с удивлением посмотрел на нее.

– Известно, что кентавры отравляют реки, – ответил Касен. – А кентавры приближены к Афродите. Она использовала их.

– Все знают эту историю, – добавил Эней. – И это только один пример. Случаи возмездия Афродиты неисчислимы.

Эней заговорил. Он продолжил рассказ о Горации, который осмелился отвергнуть ухаживания богини. В ярости она превратила своего новорожденного ребенка в молочного поросенка и подменила его на того, которого Гораций планировал съесть вечером. Конечно, как только злодеяние было исполнено, Гораций бросился со скалы. Затем последовала история о трех женщинах, которым было предписано не улыбаться, иначе они мгновенно потеряют молодость – наказание, которое они понесли за то, что их брат посчитал их красивее Афродиты. И было много других, Эней не останавливался. Любимой историей Брисеиды стала история о гоплитах, которые заблудились в горах, и если им не повезло наткнуться на Афродиту, которая беседовала сама с собой, превращались в каменных гоблинов, которых она использовала для слежки за людьми.

Спарта находилась недалеко, но было уже поздно, поэтому они решили разбить лагерь, а не входить в город ночью. Касен и Эней продолжали бросать настороженные взгляды через плечо при каждом подозрительном шуме. Лицо Энея уже стало заживать: примочки Оанко творили чудеса.

Наступила ночь, и снова ясная. Брисеида, еще не отошедшая от выпитого накануне, стресса, эйфории, смены часовых поясов и прогулки, была измотана. Оставив остальных готовить еду, она прилегла полюбоваться небосводом. Знакомый и успокаивающий силуэт Большой Медведицы притаился там.

– Эней! – Она позвала спартанца, который присел рядом с ней, чтобы разжечь огонь. – По-твоему, кентавр – это химера?

– Конечно, – ответил он.

– И гарпия?

– Да, как и все существа, находящиеся на службе у богов. Все те, кто приходит из их мира.

– Как выглядят гарпии?

– Это отвратительные существа. У гарпии голова женщины, а вместо рук – крылья птицы. Ее клыки почти такие же острые, как и огромные когти, которые могут одним взмахом разодрать шею человека. Когда человек слышит пронзительный крик гарпии, он знает, что его конец близок, – содрогнулся Эней. – Гарпии злобны, потому что они – любимое орудие мести богов. И нет никого более жестокого, чем бог, желающий отомстить.

– Да, кажется, я только сейчас это поняла, – пробормотала Брисеида, все больше и больше нервничая.

Эней дружески похлопал ее по плечу и вернулся к своему огню.

– А херувимы? – спросила Брисеида после минутного колебания. – Ты когда-нибудь слышал о херувимах?

Вдруг со всех сторон раздался необычайно властный женский голос:

– СМЕРТНЫЕ! КАК ВЫ ПОСМЕЛИ…

Брисеида резко села, почти ожидая, что вот-вот появится людоедка. Голос разнесся по долине, становясь с каждым разом все громче:

– …ТАК НАГЛО НАСМЕХАТЬСЯ НАДО МНОЙ!

– Афродита! – заорал Касен.

Энндал выхватил меч, но Эней набросился на него:

– Нет! Лицом вниз! На землю!

Касен уже лежал на земле, его руки дрожали над головой.

– СПАРТАНСКИЕ МРАЗИ! ТУПЫЕ СОЛДАТЫ! АХ! ВЫ ХОТЕЛИ ПРОВЕРИТЬ МОИ ПРЕДЕЛЫ? ТОГДА ВЫ ПОЗНАЕТЕ ИСТИННЫЙ ГНЕВ АФРОДИТЫ!

– Умоляю вас! – крикнул Эней. – Мы не хотели причинить вам вреда!

– ЗАТКНИСЬ, НИЧТОЖЕСТВО! ТЫ ЧТО, НЕ ЗНАЕШЬ, С КЕМ ГОВОРИШЬ?

Брисеида упала лицом вниз на землю, ее сердце бешено колотилось. Может ли существовать Афродита? Такое казалось невозможным, и все же… В ее голове мелькали различные мысли. Что богиня собиралась с ними сделать?

– ТЫ ЗАСЛУЖИВАЕШЬ ТОГО, ЧТОБЫ ТЕБЯ ПРЕВРАТИЛИ В КАМЕНЬ И БРОСИЛИ В ПАСТЬ… ЧУДОВИЩУ!

Откуда мог исходить голос? Брисеида не смела пошевелиться, боясь превратиться в камень. Страшный смех перескакивал с камня на камень.

– ВИДИТЕ, ВАС МОЖНО ЗАСТАВИТЬ ПОВЕРИТЬ ВО ЧТО УГОДНО! ГЛУПЦЫ! НЕЛЬЗЯ БЫТЬ ТАКИМ ДОВЕРЧИВЫМИ!

Брисеида подняла голову. У нее заледенела кровь. Лиз среди них не было.

– Лиз? – рискнул спросить Леонель, лежа рядом с ней. – Лиз, это ты?

Новый взрыв смеха эхом разнесся по долине, а затем угас. Следом появилась Лиз, держась за ребра от хохота.

– Вы бы видели ваши лица! Там есть углубление, которое резонирует, звук получается впечатляющий…

Эней вскочил на ноги. В три шага он оказался рядом с ней и дал сильную пощечину. Лиз потеряла дар речи, прижав руку к покрасневшей щеке.

– Идем! – отрывисто сказал он, собирая свои вещи.

– То есть как идем? – спросил Энндал.

– Я не останусь в этой долине больше ни минуты, – ответил Эней, проносясь мимо него, пока Касен смотрел на Лиз.

– Но мы не можем уйти сейчас! – воскликнул Энндал. – Нам нужно восстановить силы!

Эней развернулся и подошел, чтобы столкнуться нос к носу с Энндалом.

– Делайте, что ходите. Я ухожу.

– Я просто хотела… помочь, – заикаясь, проговорила Лиз, когда Эней и Касен скрылись за поворотом тропинки. – Если бы Эней мог увидеть, насколько нелепы его убеждения, возможно, он не тратил бы столько времени на самобичевание…

– Давайте пойдем, – со вздохом сказал Энндал. – Не думаю, что на сей раз мы сможем его переубедить.

– В мое время нас учили не бить девушек, – прокомментировал Леонель, собирая свои вещи.

– В моей эпохе ты научишься держать язык за зубами, – ответил Менг Чу, бросив на Лиз пренебрежительный взгляд.

Два спартанца шли вперед, словно дьявол был у них на хвосте. Брисеида отставала от них. Она и так с трудом держалась на ногах в середине дня, а ночь и усталость делали свое дело. А еще этот маскарад заставил ее понервничать; Брисеиду пугал малейший подозрительный шум, ее преследовал образ греческой богини. Хотя она знала, что Лиз виновата в этом страхе, она не могла избавиться от него.

– Если бы Афродита все слышала, разве она уже не отреагировала бы? – спросил Энндал, единственный, кто все еще не отставал от двух разъяренных греков.

Оанко слишком сильно мучился от последствий предыдущей ночи, чтобы выдержать это испытание.

– Перестаньте произносить ее имя, черт побери! – прошипел Эней сквозь зубы.

Наконец перед ними раскинулась темная и безмолвная Спарта. Два спартанца остановились, давая возможность остальным догнать их.

– Если она действительно разозлится, неужели вы думаете, что городские стены помешают ей отомстить? – спросил Леонель, переводя дыхание.