И вот, в кромешной темноте, под протяжные всхрапывания бабыВари, на расшатанном старом диване, который – наверное, от изумления – даже ниразу не скрипнул, сначала одетые, а потом постепенно сбрасывая с себя все допоследней ниточки, сначала торопливо и неловко, стесняясь и вздрагивая, а потомвсе смелее, все горячее, они начали трогать друг друга руками, губами и телами,то шепча что-то невнятное, то погружаясь в молчание, полное вздохов, ипостепенно забыли обо всем на свете, кроме себя… А когда распались тяжелодышащие тела, оказалось, что диванчик слишком тесен, так что им пришлось опятьобняться, чтобы заснуть. И одиночеству, которое вновь вздумало просунуть межними свой обоюдоострый меч, пришлось уныло удалиться.

Кто рассказал Чужанину?

Откуда он узнал?

Эти два вопроса теперь преследовали Тамару.

Прошло шестнадцать лет. Шестнадцать! У кого могла быть такаяотличная память, чтобы сохранить в ней случившееся в Приморских Тетюшах,запомнить то, о чем Тамара, жертва, старалась забыть?

Ничего, ничего не запомнила она, кроме паскудного шепотаШуньки. Нет, еще лицо той рыжей, не в меру проницательной медсестры изУссурийского госпиталя запомнила. Почему-то их не удавалось забыть, как нистаралась. А Тамара ох как старалась! Год за годом те лица из прошлоговспыхивали перед ней в самые неподходящие минуты, в самых неподходящих местах.То она шарахалась от кого-нибудь на записи передачи в сборочном цехуАвтозавода. То метала ненавидящий взгляд на попутчика в трамвае. То вдруг замиралапосреди дружеской попойки, почти потеряв сознание от ужаса, потому что передней как бы предстало одно из тех шести лиц…

Этого не могло быть, Тамара слишком хорошо понимала, скольмала вероятность такого совпадения: чтобы парень, служивший в Приморье, наДальнем Востоке, оказался на Волге, в Нижнем. И чтобы они еще непременностолкнулись нос к носу!

С другой стороны, всем известно, что на свете возможны самыеневероятные совпадения. Но судьба не может подложить ей второй раз такуюсвинью, просто не может!

С каждым месяцем и с каждым годом Тамаре все легче удавалосьубеждать себя в этом. Ее ли усилия («Не вспоминать! Забыть!») сыграли своюроль, а может, просто милосердное время делало свое дело, однако все режепризрак из ее прошлого вдруг переходил рядом с ней улицу, или вел такси, вкоторое она садилась, или ужинал за соседним столиком в «России». Столько лет,конечно! Теперь она, даже постаравшись, не могла бы восстановить в памяти обликсолдат или, например, врачей и сестер госпиталя. Так, маячили на обочинахсознания незначительные детали вроде рыжих, вздыбленных начесом волосгоспитальной медсестры, да капель пота, падающих с Шунькиного лба, да егоотражения в застекленном портрете какого-то там вождя…

Много лет Тамара была просто счастлива такой забывчивостью,но теперь проклинала себя за нее. Какой-то враг, враг из прошлого был рядом сней. Он подобрался совсем близко, выжидая случая, чтобы ужалить, как змея иззасады. Он и ужалил, а Тамара только и могла, что хвататься за укушенное место,корчиться от боли, бестолково вертя головой: откуда, кто, почему?!

Почему, за что – такие привычные, в зубах навязшие вопросы…И нет на них ответа у судьбы.

А вот просто так, ни за что! Ей ли, журналистке ТамареШестаковой, не знать, что наши радости и горести, наши беды и боль длябольшинства окружающих, даже самых близких к нам людей, ничего не значат, этотолько незначительная запинка на их жизненном пути, повод для развлечения – вотименно, для развлечения, пусть они и делают вид даже перед собой, будто это ихогорчает!

Кто-то болтанул языком – просто так, от нечего делать, можетбыть, даже не по злобе. «Тамара Шестакова? А это не та жена Валерки Шестакова,который служил где-то у черта на куличках, в Приморье, и там застрелился? Изнаете, почему?..» В конце концов, правда о смерти Валерия могла дойти до егодрузей. Хотя если даже осталась тайной от сестры… А может быть, Тамаранедооценила свою золовку? Может быть, та и правда что-то откуда-то знает,поэтому и ведет себя с Тамарой так…

Нет, зря, зря, никак Валентина себя не ведет, она всегдароднилась с Тамарой, всегда считала ее снохой. Обожала племянника, и есликто-то не давал этим отношениям сделаться еще теплее, так это сама Тамара.Все-таки Валентина была слишком похожа на брата, и стоило только поглядеть вэти серо-зеленые глаза, как вспоминался опасный прищур Валерия, егоперекошенный злобой красивый рот…

При чем тут рот? Глаза! Все дело в глазах!

Тамара вскочила с тахты, на которой лежала, закутавшись встаренький, вытертый, но такой теплый и любимый плед, и подошла к балконнойдвери.

Снизу, от входа в подъезд, поднимался душный аромат сирени –ночь обещала быть безлунной, облачной. Серые тени бежали по черному небу, ветерперебирал молодую листву. Какой несусветный в этом году май, студеный,неприветливый! Но все равно – природа берет свое, трава прикрыла выстуженнуюземлю, и в свой срок оделись листвой деревья, и даже сирень распустилась, вонкак пахнет. А из угла двора доносится чуть уловимый горьковатый запах полыни,которая растет себе и растет, несмотря на то что в прошлом году ее безжалостнорубили под корень…

В прошлом году, эва хватила! Мало ли что было в прошломгоду!

Роман так и не перезвонил, так и не пришел. Обиделся.Привычная тоска ужалила в сердце, но Тамара не дала ей воли. Ладно, как-нибудьпомирятся, Роман хоть и обрел желанную финансовую независимость, хоть и сталпочти своим в рекламных кругах Нижнего, а все-таки ему еще нужны поддержкаТамары, ее старые связи. Помирятся! Только вот вопрос, как он поведет себя,если узнает то, что знает теперь о Тамаре Чужанин?

Ну, Глеб, может быть, и не станет трепать языком. Скореевсего эти сведения вырвались у него под горячую руку, от злости, ведь какойвраг ему Тамара? Так, мелочь. Но тот, кто сболтнул ему… где гарантия, что этотчеловек не сболтнул и кому-то другому, что информация о позорном прошлом ТамарыШестаковой не пошла, как круги по воде?

Да ну, глупости, она преувеличивает значимость этойинформации! Даже ее лютая врагиня Римка Поливанова вряд ли додумается брякнутьстатеечку на такую тему в своем «Губошлепе», овладей она, к примеру, этимисведениями. Слишком давно это было и слишком непохоже на правду. Кому сейчасесть дело до тайн шестнадцатилетней давности?

Нет, есть человек, которому дело определенно есть. И этоотнюдь не Роман. Вернее, два человека. Олег и Валентина. Ее сын и сестра еепокойного мужа, который не был отцом этого сына.

Вдруг вспомнилась одна сцена, показавшаяся прежденезначительной, а теперь… И не поймешь, как к ней теперь относиться!