— И каков же этот будущий кодекс? —поинтересовалась я.

— Прежде всего я намерен подготовить общественноемнение, ты же знаешь, как у нас во Франции относятся к модным веяниям. Адальнейший план таков.

1) Я ввожу новый покрой мужского и женского платья, которыйвыставит на всеобщее обозрение все части тела, вызывающие похоть, в особенностизаднюю часть.

2) По всей стране будут устраиваться спектакли но примеруИгрищ Флоры, которые проводились в славном Риме и на которых юноши и девушкитанцевали обнаженными.

3) Взамен морали и религии, которые будут упразднены изсистемы образования, в светских школах будут изучать чистые и неискаженныепринципы Природы; все дети обоего пола, достигшие пятнадцати лет и не сумевшиек тому времени найти возлюбленного или возлюбленную, будут очень строгоосуждаться, наказываться, подвергаться публичному позору; будет объявлено, чтовсе юноши и девушки, не имеющие постоянных половых связей, должны представитьдокумент, удостоверяющий занятие проституцией, а также отсутствие девственностив любой форме и в любом месте.

4) Христианство будет навсегда изгнано из страны, во Франциибудут отмечаться лишь ритуальные праздники распутства. Я избавлюсь от христиан,но не от религии, которую я намерен сохранить, ибо цепи ее полезны и необходимыдля укрепления порядка, о чем я тебе уже говорил. Объект поклонения не имеетникакого значения, главное — духовенство, его служители, однако я бы предпочел,чтобы карающий меч суеверия держали в руках жрецы Венеры, а не поклонникиМарии.

5) Человеческое стадо надо держать в ярме, в постоянномугнетении, что само по себе сделает его бесправным и бессильным, неспособным нетолько на то, чтобы добиться господства, но даже покуситься на прерогативыгоспод. Привязанные к церковной десятине, как в старое доброе время,простолюдины будут содержаться так же, как и любая другая живность, и будутсвободно продаваться и покупаться. Только простой люд будет попадать в рукиправосудия, которое будет карать их за малейшие проступки. Владелец получитправо на жизнь и смерть раба и его семьи, и ни одна жалоба раба не будетрассматриваться в суде. Дорога в школу для него будет закрыта: чтобы пахатьземлю, знания не нужны, на глазах землепашца должна быть повязка, ибо светвсегда опасен. Любой человек, независимо от общественного положения, которомувзбредет в голову смущать народ или, хуже того, призывать его к бунту, будетброшен на съедение хищным зверям.

6) В каждом городе и в каждой деревне будут учрежденыпубличные дома, где посетителей будут ублажать лица обоего пола; число этихзаведений будет пропорционально населению данной местности из расчета, покрайней мере, по одному мужскому и одному женскому заведению на тысячу жителей,а в каждом будет три сотни душ, которых будут помещать туда с двенадцати лет икоторые не смогут выйти оттуда прежде, чем им исполнится двадцать пять. Этизаведения будут финансироваться правительством, и только представителисвободного класса получат право посещать их и делать там все, что им захочется.

7) Все, что ныне считается преступлением в пылу распутства —убийство во время оргии, инцест, насилие, содомия, адюльтер и прочее, —будет наказываться только в том случае, если их совершит представитель кастырабов.

8) Будут учреждаться награды для самых знаменитых распутницв публичных домах, равно как и для юношей, достигших искусства ублажатьпосетителей. Тот, кто придумает новый способ наслаждения, будет получать премиии стипендии, то же самое относится и к авторам наиболее циничных и непристойныхкниг, и ко всем либертинам и либертенам, заслужившим всеобщее признание.

9) Рабы будут жить как илоты у древних лакедемонян. Апоскольку исчезнет различие между рабом и домашним животным, какой смыслнаказывать за убийство первого строже, чем за убийство второго?

— Господин мой, — вставила я, — последний вашпункт, по-моему, требует разъяснения. Я хотела бы услышать доказательство, чтоне существует различия между рабом и скотом.

— Взгляни на творение Природы, — отвечал этотудивительный философ, — и суди сама: разве не создала она изначально дваразных вида людей? Скажи, разве у всех людей одинаковый голос, одинаковая кожаили походка, одинаковые вкусы? Скажи на милость, разве одинаковы ихпотребности? Никто не убедит меня в том, что различия эти обусловленыслучайными обстоятельствами или воспитанием и что раб и господин, находясь вчреве матери, неотличимы друг от друга; я тщательно взвесил все факты ивнимательно проанализировал результаты анатомических исследований и пришел квыводу, что нет никакого сходства между детьми из двух разных слоев общества.Предоставь их самим себе и ты увидишь, что ребенок из высшего классаобнаруживает вкусы и наклонности, совершенно отличные от тех, что имеет отпрыскпростолюдина, и поразишься несходству их чувств и ощущений.

А теперь проведи такое же исследование над животными, болеевсего похожими на человека, например, возьми шимпанзе, и сравнив эту обезьяну слюбым представителем низшего класса, ты найдешь невероятное количество общихпризнаков. Человек из народа — это просто вид, который стоит на одну ступеньвыше шимпанзе, и разделяющее их расстояние, если оно вообще существует, меньше,чем между ним и человеком из высшего класса. Так для чего эта мудрая ипунктуальная Природа установила столько различий и оттенков? Неужели, скажем,одинаковы все растения? Конечно же, нет. Разве все животные обладают одинаковойсилой или похожи друг на друга внешне? Тоже нет. Разве придет тебе в головусравнивать жалкий кустарник с величественным тополем, мопса с гордым датскимдогом, корсиканскую горную лошадь с одухотворенным андалузским жеребцом? Видишь,сколько различий в одном только виде, так почему не признать такие же различиямежду людьми? Ведь тебе не придет в голову включить в одну категорию Вольтера иФрерона[78] или, скажем, мужественного прусского гренадера ислабоумного готтентота. Поэтому, Жюльетта, перестань сомневаться в неравенствелюдей и пользуйся им без колебаний; пойми, наконец, что если Природе былоугодно, чтобы мы по рождению принадлежали к высшему классу человеческогообщества, надо извлекать выгоду и удовольствие из своего положения и усугублятьучасть черни, заставляя ее служить нашим страстям и нашим потребностям.

— Поцелуйте меня, мой дорогой, — и я бросилась вобъятия человека, чьи доводы так восхитили меня. — Вы мой бог, и у вашихног я хочу провести всю свою жизнь.

— Кстати, — заметил министр, поднимаясь из-застола и увлекая меня на кушетку, — забыл сказать, что король благоволит комне как никогда прежде, и я только что получил очередное доказательство егорасположения. Ему пришло в голову, что я обременен долгами, и он выделил изказны два миллиона на поправку моих дел. Половину этой суммы получишь ты,Жюльетта, и если и впредь будешь уважать мои взгляды и верно служить мне, явознесу тебя на такую высоту, откуда ты ясно увидишь свое превосходство надостальными; ты не представляешь, с какой радостью я поведу тебя к сияющимвершинам, сознавая, что твое величие зиждется на твоем унижении передо мной ина твоей безусловной ко мне преданности. Я хочу сделать тебя идолом для всехпрочих и одновременно своей рабыней, при одной этой мысли у меня поднимаетсячлен… Давай совершим нынче немыслимые, чудовищные злодейства, мой ангел!