Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Нет, Святозар, – перебил его наставник, и покачал головой. – Вначале бьется сильнейшие воины.
– Уж, ты мне поверь, – усмехнулся наследник, и, оперся руками о стол. – Когда земля была наша молода, когда бился на ней ДажьБог с Кащеем-Чернобогом… И во время битвы прародитель наш был сначала сброшен в Пекло, посем, обращен в камень, а позже распят на Алатырской горе, то землю нашу заметала пурга, и погребали лютые морозы. И пришли на помощь ДажьБогу отец его Бог Перун и Богиня весны Жива. А когда ДажьБог все же одолел Кащея, добыл золотое Яйцо, в котором была заключена смерть Кащея, и кое явилось при сотворении Мира, да расколол его, тотчас нарушилась целостность Яви. Умер Кащей, погибло зло, тьма, смерть… Однако без зла нет добра, без смерти нет жизни, без тьмы нет света. И чтобы вернуть Миру смерть и зло Род наслал на Землю огонь, да воды. Когда же сошли с земли воды великого потопа, то на земле сызнова возродилась жизнь, а великий наш Коляда принес ведические знания и книгу « Вед». В те далекие времена Боги не просто помогали людям в жизни и борьбе, они бились вместе с ними на ратном поле. Первый восурский правитель победил народ фантуров при помощи Богов, а после ДажьБог даровал народу ведунов, окропив лучших людей медовой, солнечной Сурьей, которую варил Бог Квасура, во Небесной Сварге. И так появились на земле восурской ведуны, знахари и кудесники. И именно после этого ведуны уже наравне с ратниками стали участвовать в войнах. Потому-то за восурскими людьми и была сила, ведь им помогали их великие Боги, истинно сущие и живые, а не пустые изваянные образы, да старые, покрытые плесенью кости. Ведуны первые вызывали на бой ведунов враждебной стороны и бились с ними до победы, мечом и магией.
– И откуда, ты только все это знаешь? – удивленно спросил Храбр, не сводя серых лучистых очей с лица наследника. – Наверно, сам был в прошлой жизни таким ведуном.
Святозар тревожно глянул на Храбра, словно пробудившись от собственного сказа, тут же перевел взор на отца и наморщил лоб, явно выражая недовольство собой, да спешно взяв щит правой рукой, понес его к своему ложу, чтобы укрыть в ткань и убрать на прежнее место.
– Чего замолчал, Святозар, – обратился к нему Храбр, и, развернувшись на табурете, посмотрел ему в след. – Знаешь, одно в тебе мне стало нравиться после возвращения из Беловодья, уж такие ты вещи стал рассказывать, которые я нигде никогда, и не слышал… – Наставник широко заулыбался, – может, еще чего интересного поведаешь? Мне любопытно послушать, а Святозар?
Наследник уже убравший на место щит, опустившись на ложе, сел и отрицательно покачав головой, ответил:
– Нет, сказывать больше не буду, буду спать.
– Ну, ладно, раз спать, так спать. Раз уж ты не голоден, как я понял, так хоть поспи, – благодушно заметил Храбр. Он отодвинул табурет, поднялся из-за стола и обращаясь к правителю сказал, – и правда Ярил ложитесь. У тебя сегодня тяжелый день был, а я, как мы и решили, пошлю лазутчиков в стан к нагакам.
Наставник повернулся, чтобы уходить, но на мгновение задержался, обернулся и посмотрел на наследника долгим взглядом, будто желая, что-то спросить, но верно передумав, махнул рукой, и, спешно вышел из шатра.
Святозар снял куртик, положил его на рядом стоящий табурет, и принялся снимать сапоги.
– Сын, – поспрашал его правитель все еще продолжающий сидеть возле стола. – Скажи, ты зачем Горазда отправил с лазутчиками? И почему меня не попросил, думаешь, я бы отказал твоей просьбе?
– Нет, отец, я знал, что ты не откажешь… но просто… Просто я так грубо вел себя с Жировитом… Я, думаю, ты на меня гневаешься, и потому мне было бы тяжело тебя о чем-либо попросить, – вздохнув, пояснил Святозар, пристраивая сапоги подле ложа.
– Нет, сынок, я на тебя не гневаюсь, – произнес правитель, и, поднявшись, подошел к ложу сына да сел рядом с ним. – Я тебя понимаю, как никто другой. Но все же не стоило так бить дверью и уезжать, ты же наследник престола, должен уметь сдерживать свой гнев…Мне то известно, что твориться в твоей душе, я ведаю как тебе, мой мальчик, тяжело, но другие это не знают. И не надо, не надо, мальчик, чтобы они это знали или видели, и ты уж пожалуйста, мой дорогой, постарайся держать себя в руках. Не стоило так кричать сынок, я бы и сам Жировиту ответил.
– Ах, отец, чтобы ты ответил, что? – раздраженно спросил Святозар, и с болью в очах зыркнул на правителя. – Что? Что… что твой ненаглядный наследник, которого так любит народ и про которого сказывает сказы, что это он повинен во всех твоих бедах и в бедах народа?.. Или может быть ты скажешь, что Эрих ни причем, потому как его душа в полоне у злобного Нука и это опять же по вине дорогого наследника?… Или может быть стоило рассказать, что я, подлое такое существо, совершил с твоей женой? – Святозар не в силах больше говорить, упал на ложе и уткнулся в подушку сжигаемый стыдом и ненавистью к себе, да схватив ее руками, зашептал, – нет!.. Нет отец!.. Нет в тебе тех слов, что могут потушить жар в моей груди, нет!.. И у меня нет к себе оправдания, чтобы ты не говорил и, как бы меня не успокаивал.
– Не говори так сынок, – сказал правитель и принялся гладить наследника по волосам. – Мне казалось, что мы выяснили с тобой этот вопрос, и ты успокоился. Мне казалось, что ты перестал себя мучить этими мыслями и даже как-то повеселел, а ты сызнова запрежнее.
– Ах, отец, разве можно такое забыть, – шептал в ответ Святозар, все крепче и крепче сжимая руками подушку. – Разве я не вижу, как ты страдаешь из-за Эриха, я смотреть в твои глаза не могу.
Правитель обхватил наследника за плечи, поднял, и, повернул к себе, он взял его лицо в ладони, и, поглядев прямо в небесно– голубые глаза сына, молвил:
– Что, ты собрался сделать, скажи? Я потерплю, Эрих тоже… Ты, не должен подвергать свою жизнь опасности, потому как мне не победить Нука, ты нужен своему народу, своей земле… Оставь пока все мысли о страданиях своей семьи, думай только о своем народе… Слышишь, меня, мальчик мой?
– Отец, я никогда не сделаю ничего такого, что может поставить под угрозу жизнь моего народа, – ответил Святозар. – Я знаю, как я нужен своей земле, именно для этого