Олег выдохнул пересохшим голосом:

— Ежели хочешь, чтобы Крижина не выплакала очи, успейдобежать!

— Но я не...

Томас ощутил сильный толчок в спину, невольно сделал парушагов, чтобы не упасть, а дальше повлекло как на канате — деревца и кустыпомчались навстречу, он часто-часто перебирал ногами, страшась врезаться втолстое дерево или споткнуться о валун. На бегу отчаянно хватался за ветви, ноэто раньше кустарник был как кустарник, а нынешний хилый рвался как гнилойситец, оставляя в руках зеленые ветки: девять пудов костей, жил и стали неслисьпо склону как лавина, и он снова задыхался от жары и мелькания в глазах, ужемечтал встретить любое дерево, пусть даже огромный валун в человеческий рост...

Зелень внезапно кончилась, он промчался по пыли, ноги невыдержали внезапно потяжелевшего тела, земля прыгнула навстречу, он сшибся сней грудь в грудь. Хрустнуло, затрещало. Он ощутил во рту горячее и соленое,перекатило, наконец распластало с горячей пыли. Когда поднял ошалелый взгляд,перед ним стоял лохматый с бородой как веник — одет в тряпичный плащ, латка налатке, в прорехах, а через плечо перекинута железная цепь, каждое звено сладонь, конец тащится по дороге, загребая пыль.

— Что за диво? — спросил старик ошеломленно.

Томас с трудом сел, упираясь в землю обеими руками. В ребракольнуло, он мотнул головой, стараясь прийти в себя. С косогора стремительнокатилось тяжелое, трещали кусты. Томас услышал вопль:

— Именем великого Рода! Во имя Христа, Будды, Магомета,Войдана и всех богов! Помогите!!!

Олег выскочил на дорогу с дико вытаращенными глазами,взлохмаченный, мокрый как выброшенная прибоем мышь. Седой старик степенноогладил роскошную бороду, в которой однако виднелись репья и колючки, островзглянул из-под нависших колючих бровей:

— Ежели в наших силах... Что за беда?

— За нами погоня!

— На белом свете завсегда кто-то за кем-то гонится.Переходи в наш мир.

— Я уже был в нем, — ответил Олег быстро, егоширокая грудь бурно вздымалась, он часто оглядывался через плечо. — Сейчася в Большом подвижничестве.

Он сделал странный знак пальцами, Томас не углядел — слишкомбыстро, но глаза старика расширились. Он наклонил голову, без особой охоты, какзаметил Томас, сказал уже другим тоном:

— Признаем... Но мы еще в малом отшельничестве. А внем, как ты знаешь, надо уходить от мирских дел.

— Особый случай! — вскрикнул Олег.

Он снова пугливо оглянулся через плечо. В той стороне ужеслышался глухой гул, земля подрагивала. Старик ответил сурово, Томасу вскрипучем голосе послышалась насмешка:

— Для тебя? Соблазны принимают разные личины, самзнаешь... Мы вышли из мирских деяний...

Из-за гребня донесся мощный рев, послышался треск ломаемыхкустов, со склона вниз на дорогу вылетели камни, обгоняя обрушивших их чудовищ.Томас поднялся на слабых ногах, вытащил меч и встал на краю дороги:

— Сэр калика!.. Разве не сражались только вдвоем?

Олег в бешенстве оглянулся на старика, за тем в молчанииплотной толпой стояли калики. Их глаза были пустые, погасшие, худые жилистыеруки сжимали толстые посохи, ветер брезгливо шевелил лохмотья. На Томасапахнуло нечистыми телами, он повел благородным носом и отодвинулся на самыйкрай дороги.

— Да, — вздохнул Олег. — Сэр Томас, последнийнаш бой!..

Он медленно вытащил громадный меч, устало подошел к Томасу.Томас косился на печальное лицо спутника, на котором не было ни тени страха,лишь смертельная усталость, чувствовал гордость, что Пречистая Дева послалатакого мужественного друга. Пусть погибнут, но до последнего вздоха будутсражаться. Пусть звери из ада непобедимы, но настоящий человек не уйдет изжизни так просто, до последнего мига надо драться, лягаться, даже кусаться,чтобы не дать Сатане легкой победы!

Земля задрожала. Зеленый покров холма исчезал, накрываемыйсеро-зеленой волной: стоял треск, грохот, сыпались камни, а за чудовищамиоставалась черная взрыхленная земля — кустарника больше нет, веточки и дажелистья уничтожены, вместе с камнями вбиты в землю.

Томас расставил ноги шире, бросил Олегу подбадривающийвзгляд — последний в этой жизни! — взял меч обеими руками. Чудовищанеслись с горы неудержимо, лишь одно, завидев на пути блистающую железомфигурку рыцаря, приняло ее за вкопанный в землю железный столб и попыталосьостановиться, но лишь уперло лапы впереди себя в землю, так его несло вниз, вспарывая,как четырьмя гигантскими плугами, склон холма.

Томас заорал, нагнетая в себе боевую ярость, шагнулнавстречу. Зверя донесло вплотную, и Томас с воплем обрушил меч на покрытуюкостяными плитами огромную голову. Брызнули, как мелкие, серебристые рыбки,осколки, меч едва не вывернуло из рук, будто со всего размаха ударил понаковальне. Пальцы заныли, онемев. Томас с трудом удерживал отяжелевший меч, ворту стало холодно и сухо, а сердце перестало биться. Из трех толстых рогов наморде зверя осталось два, на месте третьего торчал срубленный наискось пенек.Чудовище оскорбленно взревело, ринулось на противника. Томаса опалило жаром, втот же миг полетел на землю — зверь задел его боком. Томас перекатился, невыпуская меча, заученно вскочил и ударил мечом снова — по ускользающемудлинному зеленому хвосту, покрытому мхом. Меч отбросило, на хвосте осталасьбелесая полоса, и Томас увидел, что это уже другой зверь, а первый сосрубленным передним рогом, с диким ревом вломился в ряды растерявшихся калик.

Сперва слышался рев, грохот; мелькали страшные лапы:огромный зверь, свернувшись клубком, катался по земле, круша валуны и оставляяза собой широкую полосу вмятой до твердости камня мертвой земли. Томас в ужасене верил глазам: чудовищный зверь и калика обхватили друг друга, рычали,боролись, катались по земле. Томас вскрикнул, с поднятым мечом ринулся к ним,сбоку на него налетела гора, доспехи хрустнули, и Томаса снесло с дороги, каксорванный с дерева листок.

Земля дрожала, словно рушились горы. От дикого реваразламывался череп, Томас кое-как приподнялся, чувствуя, что все косточки втеле даже не изломаны, а изгрызены в крошево, где самый крупный обломок небольше его ногтя. Со стоном оперся на меч, тут же по ногам ударило зеленымбревном, и Томас, падая как подкошенный, успел увидеть, что сбило кончикомхвоста, а сам зверь ревет от ярости и боли: калика ухватил за нижнюю и верхнюючелюсти, раздирает пасть, словно хочет заглянуть в красное жерло глотки.Хлестнула странно белая пузырящаяся кровь, зверь взвыл, слепо махал лапами.Одна зацепила калику за пояс, грозя располосовать крепкими когтями, каликагрязно ругнулся, опустил челюсти и мгновенно двумя руками ухватился за толстуюлапу зверя. Томас не успел сказать «мама», как в лапе сухо хрустнуло, будтопереломилась толстая жердь, чудовище с диким ревом повалилось на бок исудорожно забило по воздуху тремя лапами. Калика отскочил в сторону, подхватилс земли меч.