Томас поднялся на четвереньки, успел увидеть, как на каликунабросился другой чудовищный зверь, и в этот момент Томаса что-то хрястнуло поспине, смяло в твердую утоптанную землю. Он лежал наполовину оглушенный, ожидаяощутить на затылке ужасные челюсти, что сомкнутся лишь раз, раскусят доспехи,как лесной орех, и выплюнут кожуру, смолов на крепких зубах его, ТомасаМальтона, благородного англа с берегов Дона...

Внезапно шум в голове утих, зато Томас услышал рев, глухиеудары, крики. Он с трудом повернулся в яме, выбитой его железным панцирем,увидел синее небо, на синеве мелькали когтистые лапы, чудовищные тела.

Вдруг в поле зрения появился калика. Он тяжело дышал, лицобыло дикое, по-прежнему с вытаращенными глазами. Со лба текла струйка крови,заливала брови. Калика раздраженно смахивал ее окровавленной ладонью.

— Жив, сэр Томас?

Томас попробовал подняться, рухнул вниз лицом — руки какстебельки травы. Олег поддержал за плечо, Томас спросил сипло:

— А... звери?

Олег отмахнулся:

— Все в порядке. Дерутся, что еще?

Томас сел, потряс головой, стараясь прийти в себя. Он находилсясреди разломанных и раздавленных ветвей, капал прозрачный сок, листья устилализемлю. Со стороны дороги несся грохот, тяжелый гул, слышались тяжелые удары,злые выкрики.

— Лежи, — проговорил Олег. Грудь часто вздымалась,в ней сипело и завывало как в зимнюю вьюгу в печной трубе. Он снова смахнулкровь со лба, бровь слиплась, волосы торчали странно красные как медь. —Лежи... Без тебя совладают.

Томас с трудом поднялся, опираясь на меч как старец наклюку, повернулся к дороге. Последний удар, кажется хвостом, отбросил его заобочину, а на дороге в клубах ядовитой пыли творилось невообразимое: последниезвери сбежали с косогора, на дороге стоял рев, грохот. Калики суматошнометались, размахивая клюками и цепями, на обочине уже лежали три чудовища с разбитымиголовами и перебитыми хребтами. Невообразимо толстые костяные щиты зиялижуткими трещинами, у ближайшего зверя потрясенный Томас увидел сплющеннуюголову, словно попадала между молотом и наковальней немыслимых размеров, азаднюю лапу выдрали с мясом — из жуткой раны, белеющей огромными хрящами, ещесочилась кровь — земля шипела и вздувалась пузырями.

С горы с грохотом сбежал последний зверь, опоздавший, сразбега налетел на седого старца, который так холодно отказал странникам впомощи. Старик недовольно отступил в сторону, а зверя шарахнул посохом поголове. Томас ожидал увидеть немедленную смерть глупого старика, но огромнаяголова, закованная в прочнейший панцирь, напоминающая гранитную скалу, от ударапосохом треснула и раскололась на две половинки, как протухшее яйцо. Во всестороны брызнули мелкие осколки, кровь полилась густой булькающей массой. Зверьударился раздробленной мордой в землю, с разбега кувыркнулся через голову иостался лежать на спине, с хрустом подмяв широкий гребень.

Справа и слева на сотню шагов вдоль дороги паломникирассерженно лупили зверей посохами, клюками, веригами, цепями. Стоял страшныйхруст, грохот, воздух был полон предсмертных хрипов, ужасающего воя. Один изпаломников на глазах обомлевшего Томаса ухватил чудовищного зверя за толстыйхвост, мощным рывком рванул в воздух, крутнул над головой, словно намереваясьлупить им других зверей как палицей, однако звучно затрещало, в руках осталсязеленый хвост, а зверь перелетел дорогу и с костяным грохотом обрушился на вытоптанныйкустарник. Паломник от неожиданности упал навзничь в лужу белесой крови ивнутренностей другого убитого зверя: худой, желтый, с изможденным лицом, влохмотьях на костлявом теле.

Томас подскочил в страхе, когда на плечо со звоном упалатяжелая ладонь:

— Заканчивают. Пойдем к ним.

— Не рассердятся? — проговорил Томас неустойчивымголосом. — Мы ж прямо на них навели... Нарочито бежал сюда?

— Чуял, что здесь идут наши калики, — ответил Олегуклончиво.

Последнего зверя добивали клюками, панцирь трещал, будтобили железными бревнами, кровь брызгала тугими струями. Один калика сотвращением отшвырнул окровавленную клюку, к которой прилип зеленый мох имелкие обломки раздробленной кости. Клюка упала перед Томасом, зарывшись наладонь в твердую как камень землю, и Томас, движимый понятной благодарностью,поспешно нагнулся, желая поднять и очистить, ибо даже королям не зазорнооказывать услуги особам духовного звания, пусть даже чужих религий...

Его железные пальцы соскользнули со скрежетом. Томас непонял, ухватился двумя руками, поддев клюку снизу, рванул кверху, но клюкасловно вросла в землю. Впечатление было такое, будто он ухватился за серединувысунувшегося из земли корня двухсотлетнего дуба. Увидел дружескую насмешку наусталом лице Олега, закусил губу, нахмурился, покрепче уперся обеими ногами вземлю и рванул изо всех сил.

Он чувствовал, как ноги проламывают твердую корочкуутоптанной земли, погружаются, но удивительная клюка оторвалась от земли толькоодним краем. Томас побагровел, пытался удержать, но клюка выскользнула изпальцев, глухо ударилась о землю. На этот раз Томас видел, что ему непочудилось и не привиделось: земля дрогнула от удара, а клюка погрузилась,словно под ней не твердая как камень укатанная почва дороги, а жидкая грязь.

Олег обнял Томаса, потащил к месту схватки:

— Не надо, пуп развяжешь... На эту клюку ушло пудовсорок железа, ежели не больше. У них и цепи такие, и вериги.

— Зачем? — спросил Томас потрясенно.

— Чтобы тяжелее таскать, — объяснил Олеглаконично.

Томас повернул голову, смотрел с недоверием, но лицо каликибыло абсолютно правдивым.

— Зачем? — повторил он.

— Это и есть подвиг в русском понимании.Подвижничество! Что побороть дракона! Вот себя побороть... Нет зверя лютее,сильнее, хитрее. Всегда берет верх: где хитростью, где лаской, где упрямством,где сладкими речами...

Они подошли к каликам, что устало расселись на огромныхтрупах чудовищ. Некоторые тяжело дышали, смотрели исподлобья, один трясокровавленной ладонью, другие тихо переговаривались, сблизив головы.

Старик с бородой веником, в изодранном еще больше плаще,встретил Томаса и Олега визгливым старческим голосом:

— Кто такие, а?.. Два сморчка, а поди ты... звери изсамой преисподней за ними бегут! Неужто такие важные? Да вас можно зайцамизатравить!

Томас вспыхнул, бросил ладонь на рукоять меча. Олег ухватилза локоть, сказал мирно:

— Кто судит по одежке... Вот мой спутник из страныанглов, это бывшие Оловянные острова, тоже решил было, что такие оборванцы непобьют зверюк!

Старейшина сказал все еще раздраженно:

— Оловянные острова?.. А, Страна, Рудых Волков?.. КудаТавр увел староверов?.. Конечно, откуда им там знать старые пути. А ты, конечноже, не сказал?