– Да, – попросил я. – Притормози где-нибудь.

Пассата мгновенно скинула десятки километров в час и вильнула к обочине. Едва мы остановились, Влад выскочил из салона. Я тоже поспешно выкарабкался. Энтроп обошел машину, распахнул дверь с другой стороны и, подхватив Шарлотту под руки, вытащил наружу.

– Я не хочу умирать… – всхлипнула она.

– Ты не умираешь, – огрызнулся он не то чтобы уверенно.

Влад поднял голову и оглядел улицу, витрины по обе стороны от захлебывающейся дождем дороги.

– Мне нужно пожрать. Много-много глюкозы. Так, чтобы спасти армию диабетиков от гипергликемической комы – ведь им ничего не достанется.

Я тоже осмотрелся. Старая часть города давно стала аттракционом для туристов, с новомодными барами, сувенирными лавками и музеями стремительно вытесняющих друг друга современных искусств. Так что сейчас лучшим, что мне удалось разглядеть, был чайный магазин метрах в двадцати по диагонали.

Я кивнул Владу вдоль улицы напротив.

– Там наверняка продают что-то такое.

Энтроп обернулся, нашарил взглядом вывеску и, подхватив Шарлотту на руки, целеустремленно зашагал в заданном направлении. Я двинулся следом.

– Михаэль.

А. Ну да.

Когда за спиной хлопнула водительская дверь, я понял, что не знаю, где забыл шарф, и рассеянно стянул рукой ворот куртки.

– Останься, – сказала Ариадна. – Так безопаснее.

В кармане завибрировал смартфон. Я вытащил его и взглянул на входящее сообщение.

Вы остановились, констатировал Мару. Все хорошо?

Маленький карандашик под его именем чиркал короткие невидимые линии. Потом прекратил.

Да, ответил я. Маленькая заминка.

Подняв голову, я попытался найти название улицы, но сообразил, что они, вероятно, уже его знали.

Отпишусь через 10 минут, добавил я тогда.

Карандашик ожил, снова замер, исчез. Я ждал ответа, но Мару вышел из сети. Оставалось только догадываться, от каких красочных мнений он ограждал меня в эту минуту.

– Мару написал, – сказал я, не оборачиваясь. – Все хорошо. Они следят за нами. Так что я все-таки пойду.

Сунув априкот в карман, я взглянул через улицу на чайный магазин. Влад с Шарлоттой уже скрылись внутри, и куда глупее, чем останавливаться вот так, было не следовать за ними вовсе.

– О чем вы говорили с Кречет? – спросила Ариадна.

Я замер.

– Ты не в порядке. Сильнее обычного. Она сказала тебе что-то конкретное?

Признайся, вдруг вспыхнуло у меня в голове, большими плакатными буквами. Это то, что нужно тебе, что нужно ей, это решение всех проблем – простой и честный разговор. Он вернет тебе два года жизни. Он возместит ей два года смерти. Все будут счастливы.

– Мы… – Я стиснул априкот в кармане. – Дело в Минотавре. Он как всегда, но ничего страшного. Пойдем. Не хочу оставлять их одних.

Ариадна не ответила, и в ненавистно естественном одиночестве я перешел дорогу. Мне стоило снова к нему привыкать.

Когда я открыл дверь, над головой громко звякнул колокольчик. Магазин оказался больше, чем выглядел снаружи, и светлее. Повсюду горели подвесные бумажные фонарики. Поперек зала стояли два низких длинных стеллажа, полных конфет, сухофруктов и коробок шоколада. В полупрозрачных секциях у стен хранились развесные зерна и чай, а на широкой кассовой стойке тянулись вертушки с открытками и конфетами, все, как одна, стилизованными под тыквы. Одна из них сейчас была опрокинута. Шарлотта сидела в разбросанных тыквах, полуобморочная, припав затылком к стойке. За левую руку ее держал Влад. За правую – побелевший от ужаса парень в рабочем фартуке бордового цвета.

– …соли? Табак? – напирал на него энтроп. – Что сейчас помогает девушкам прийти в себя?!

Шаря свободной рукой в аптечном ящике, парень раскидывал по полу пластыри и ватные диски.

– Лучше скорую, – бормотал он. – Давайте вызовем скорую.

– Не надо скорую, – приблизился я.

Шарлотта резко подалась вперед:

– Вот-вот вырвет… мне… мне надо в туалет…

– Да, да, конечно… – пролепетал продавец. – Сейчас. Держитесь.

Она поняла это буквально и вцепилась в него, как кошка в дерево. На пару секунд парень предсказуемо впал в ступор. Затем режим «девушка в беде» совершил полный круг кровообращения, омыв мозг, и он поднял Шарлотту на руки.

Влад следил за ними со сложным выражением лица. Парень подался к бордовой шторе справа от кассы, прикрывающей дверной проем.

– Там… там подсобка, и уборная, и…

Энтроп молча прошел следом и, отдернув штору полностью, некоторое время наблюдал за происходящим. Я слышал возню, гудение открытого крана и утробные, пустые спазмы тошноты. Влад задернул штору и вернулся ко мне, попутно набирая себе шоколадно-тыквенный букет.

– Что-то не так, – поведал он, вывалив всю охапку на стойку. – Ей не должно быть так плохо.

Я рассеянно водрузил рядом собранные с пола тыквенные леденцы:

– Эдлена говорила, ей нужна медицинская помощь.

– Да она так на каждый перитонит говорит.

– И правильно! Ты в курсе, что от перитонита люди умирают?

Энтроп сорвал упаковку с шоколадки и мрачно сунул половину в рот.

– Влад! – воскликнул я. – У нас был уговор! Она должна дожить до момента, когда Минотавр проснется!

– Ой, ну надо же! – прожевав, возмутился энтроп. – И кто тебе такую светлую мысль подкинул?!

Он сунул в рот вторую половину шоколадки и зажевал ожесточеннее прежнего.

– Укольчик свое дело сделал. Цацки подуспокоились. Я все еще держу ее опиоидную систему, потому что в мозгу это надолго, но в остальных частях тела мы больше не вместе. Даже если у нее открылось новое кровотечение, машери не должна его чувствовать. Для этого меня еще достаточно. Но чтобы подлатать саму пробоину, нужно снова немного подлезть. Поэтому дай мне десять минут, я пожру, вымеряю пропорцию, чтобы не разбудить двухголового синтропного цербера, и…

Звякнул колокольчик. Обернувшись, я увидел Ариадну, плотную пелену дождя за ней. Закрыв дверь, она внимательно огляделась и спросила:

– Где она?

Влад махнул рукой в сторону шторы.

– Окон нет, черного выхода тоже, – бросил он, когда Ариадна проходила мимо. – Там тупик, а в нем маньячка-смертница и девственник-кондитер. Право, анекдот для бара.

Отодвинув штору, Ариадна заглянула во тьму и, сделав шаг, в ней исчезла. Я принялся бездумно убираться вокруг.

– Надо вернуться в машину. До лабиринта осталось всего ничего. Ей там помогут.

– Да? – вяло удивился энтроп. – А то мне показалось, у вас сейчас за главного тиранша, которую проще пырнуть ножом, чем убедить в чем-либо. Ты, конечно, извини, но матрицы вероятностей говорят, что нам помогут не раньше, чем допросят. Где-то три сломанных пальца спустя.

– А матрицы вероятности не говорят, какого хрена мы вообще здесь встряли?!

Влад удивленно на меня покосился. В моей голове это звучало куда тише. В моей голове это оставалось в моей голове.

За шторой что-то грохотнуло. Изменившееся лицо энтропа в точности отражало мои мысли.

– Ариадна? – громко позвал я, не сводя с него взгляда.

Она не ответила. Мы рванули к шторе. Влад рывком отдернул ее, и перед нами предстал коридор разжиженной тьмы. С обеих сторон он оканчивался дверями. Левая дверь была открыта, и в черном прогале бликовала, отражая свет зала, длинная хромированная швабра. Правая дверь была заперта. Ариадна стояла к ней лицом.

– У нас