Катон увидел, что каре остановилось, и ближайшие к ним гвардейцы разомкнули строй, чтобы бегущие могли к ним присоединиться. В своих тяжелых доспехах и со щитами гвардейцы не могли бежать так же быстро, как бунтовщики, но у них была фора. Самые быстроногие из римлян уже забежали внутрь каре, и Катон слегка замедлил бег, чтобы оглянуться. Позади было еще несколько человек, а первые из бунтовщиков были шагах в двадцати, не больше.

— Бегите, дураки! Со всех ног бегите!

В следующее мгновение он вбежал в просвет каре и едва не сбил с ног гвардейца, который резко остановился прямо перед ним. Удержав равновесие, Катон снова поднял штандарт и оглянулся. Последний из его воинов бежал, стиснув зубы, но попал ногой на камень и подвернул ее, падая на бок и поднимая облачко пыли и песка. Катон инстинктивно шагнул в его сторону, но, прежде чем он успел сделать еще шаг, гвардейцы сомкнули ряды, преграждая ему путь. В любом случае, отставшего уже было не спасти. Прежде чем он успел подняться на колени, на него набросились трое бунтовщиков. Первый ударил его ногой в бок, а двое других, наклонившись, принялись рубить римлянина, один — коротким мечом, другой — топором. Во все стороны полетели брызги крови.

— Командир, ты в порядке? — спросил Катона Макрон, взяв его рукой за плечо.

Катон кивнул, хватая ртом воздух.

— Отдай команду двигаться.

— Есть, командир.

— Шагом марш! — крикнул Макрон, запрокидывая голову.

Сомкнув щиты, гвардейцы медленно пошли к второй стене. Внутри каре шел Катон и оставшиеся в живых из второй центурии в ногу с остальными. Самые проворные из бунтовщиков попытались атаковать каре с тыла, рубя по щитам и пытаясь пробиться сквозь ряды гвардейцев. Но те четко держали строй, хладнокровно зарубая самых горячих из бунтовщиков, осмелившихся подойти слишком близко. Другие бунтовщики подбежали к каре с боков, и вскоре каре гвардейцев было окружено сверкающим морем мечей и другого металлического оружия, а удушающе-жаркий воздух наполнился звоном и боевыми кличами бунтовщиков. Римляне хранили молчание. С жесткими лицами, стиснув зубы, они продолжали идти. Среди них были слышны лишь приказы и слова ободрения от командиров.

Катон вместе со знаменосцами других центурий нес штандарт высоко поднятым. Его место в середине первого ряда каре занял Макрон, которому пришлось слегка приподнять щит, чтобы держать его в линию с более рослыми гвардейцами по обе стороны от него. Ему оставалось лишь тихо выругаться в адрес тех, кто набирает людей в гвардию за высокий рост.

Как и во время схватки у проломов, снаряжение и боевая подготовка римлян давали им тактическое преимущество. Они имели возможность нанести врагам множество ранений, в ответ получив совсем мало. Путь движения каре был отмечен лежащими телами врагов. Но врагов становилось все больше, и гвардейцам пришлось сбавить шаг, поскольку им надо было буквально прорубать себе дорогу. Бунтовщики были воодушевлены, зная, что победят, если им удастся сломать строй противника или, по крайней мере, остановить римлян и измотать их, убивая по одному, где получится. Катон увидел, как один из гвардейцев Мусы дернулся вперед, двое бунтовщиков схватили его за щит и потащили из строя. Прежде чем он успел выдернуть щит из рук врагов, мелькнуло лезвие топора и разрубило ему руку, которой он держал щит. Гвардеец отпустил щит, его рука беспомощно повисла. Один из противников схватил его за перевязь и выдернул из строя. Товарищи гвардейца мгновенно сомкнули строй, продолжая двигаться дальше, и его уже не было видно.

В сотне шагов позади центурии Петиллия и Порцина тоже строились в каре, выставляя во все стороны копья. Затем они начали медленно отходить к гвардейцам Пульхра. Катон с облегчением понял, что они вовремя воспользовались возможностью и выстроились для обороны раньше, чем враги до них добрались.

Сейчас был на счету каждый выживший после обрушения первой стены, чтобы удержать вторую.

Времени раздумывать не было. Враги сплошным потоком врезались в задний ряд каре Макрона. Катон услышал встревоженные крики и увидел, как огромный воин, главный помощник Искербела, рубанул мечом по плечу центуриону Мусе, прорубив кольчугу и вонзившись глубоко в плечо. Центурион рухнул на колени от силы удара. Воин выдернул меч и рубанул вправо, попав соседнему гвардейцу по руке, держащей меч, а потом ткнул мечом в следующего. В каре образовался пробел, и другие бунтовщики ринулись туда, прямо к Катону.

— Вторая центурия! Ко мне! — приказал Катон, расставляя ноги пошире и опуская штандарт острием в сторону врагов. По обе его стороны стали гвардейцы.

— Вперед!

Бунтовщик ринулся на Катона. У него были круглый щит и топор на длинной рукояти, который он поднял над головой. Отводя руку назад для удара, бунтовщик издал боевой клич. Катон шагнул навстречу ему, в последний момент опустив древко штандарта еще ниже и вонзая острие в правое бедро противнику. Хотя острие было скорее украшением, чем оружием, оно оказалось ничем не хуже копья. Бегущий на Катона бунтовщик развернулся от удара и со стуком упал. Выдернув острие, Катон ударил снова, на этот раз в ребра. И резко крутанул древко, протыкая противнику легкое и сердце. Выдернув окровавленный штандарт, он снова высоко поднял его и повел гвардейцев вперед, чтобы отбросить врагов и закрыть пробел в строе.

Главарь бунтовщиков осознал опасность и приказал ближайшим к нему воинам сомкнуться. Римляне врубились в бунтовщиков, толкая их щитами. На месте остался лишь гигант-астуриец, с рыком толкнув римлянина, осмелившегося стать на его пути. Гвардеец упал навзничь. У Катона не было времени обходить упавшего, и он споткнулся, зацепившись калигой о плечо гвардейца. Взмахнув нижним концом штандарта вперед, он устоял, став на колено прямо перед вражеским воином. С торжествующим ревом астуриец вырвал штандарт из руки Катона свободной рукой и высоко поднял, чтобы увидели все его товарищи.

Этот триумф стал его последней ошибкой. Взбешенные гвардейцы набросились на него все разом, чтобы не допустить позора, потеряв в бою штандарт. Сразу четверо гвардейцев принялись бешено рубить и колоть его мечами. Не в состоянии отбивать все удары одновременно, астуриец отступил на пару шагов и начал оседать. Из его рта брызнула кровь. Но напавшие на него продолжали безжалостно добивать его, глубоко вонзая в него мечи. Астуриец упал на колени. Катон подошел к нему и разжал его пальцы, вырывая штандарт.

Потеряв своего вождя, бунтовщики замешкались. Прежде чем они успели что-либо сделать, их вытолкнули из каре и сомкнули строй.

Каре продолжало пробиваться ко второй стене, туда, где стояли остальные гвардейцы когорты, ощетинившись копьями, как фаланга. Воины Пульхра уже поднялись на стену, и некоторые из них уже метали во врагов, окруживших Катона и его гвардейцев, снаряды пращей. Но прежде чем они добрались до стены, зазвучали горны с надвратной башни первой стены, занятой врагом. И бунтовщики сразу же начали отходить. Поредевшее каре римлян ускорило шаг и подошло к остальным центуриям когорты, смыкаясь с ними. Центурия Порцина первой отошла за стену, затем отошла центурия Петиллия. Окровавленные гвардейцы, которым пришлось защищать пролом, а потом пробиваться через ряды врагов, отступили последними. Ворота накрепко закрыли. Катон отдал штандарт одному из воинов второй центурии и поднялся на стену с Макроном и остальными командирами.