Макрон смотрел, как бунтовщики отчаянно пытаются устоять на краю ущелья, но их сбрасывали вниз бегущие следом. Они сотнями падали в воду и на камни, их вопли были слышны даже сквозь рев потока и гул пламени, сжигающего надвратную башню. С утеса падали огромные пласты земли, поток нес огромные валуны, будто щепки. Он достиг катапульт, и деревянные рамы всплыли в воде, а затем их тоже понесло к ущелью. Они медленно крутились, врезаясь друг в друга и давя тех, кто совсем недавно управлял ими. От костров поднялись струи пара, и они погасли.

Сидя верхом на лошади, Искербел смотрел на это, понимая, что восстание обречено. Уничтожено одним ударом в тот самый момент, когда он был близок к великой победе. Макрон понял это по его осанке. Искербел ударил коня пятками и поскакал ко второй стене. На полпути поток настиг и его, и из-под копыт его коня полетели брызги. А затем вода дошла до колен коня, и тот сбавил шаг. Вождь бунтовщиков почти добрался до рва, когда вода поднялась до крупа коня. Не чувствуя под собой земли, конь начал скользить вбок под безжалостным напором потока воды, и испуганно заржал. Спрыгнув с седла, Искербел ринулся ко рву, но поток подхватил и его, кувыркая и снося в сторону. Ему удалось ухватиться за один из кольев, вбитых между камнями в основании стены. Он держался изо всех сил, а его тело болтало потоком воды. Конь поскакал прочь, его грива развевалась, а копыта подымали тучу брызг, но, оказавшись у ущелья, он пропал из виду.

Макрон смотрел на все это с благоговением, мрачной радостью и даже с жалостью. С жалостью к тем, которых совсем недавно он считал врагами, с которыми надо сражаться, и умереть, сражаясь. Они стали для него просто людьми, которых постигла катастрофа такого масштаба, который никто из них и представить себе не мог. О которой уже никто не сможет рассказать, кроме немногих выживших. Поток мутной воды с ревом несся к ущелью вместе с людьми, камнями и деревьями. Ничто не могло устоять перед ним, и Макрон смотрел, как остановившиеся у края ущелья беспомощно глядят на надвигающийся вал. Огромная волна смела их в ущелье вместе с другими, и они разбились о камни внизу.

Постепенно низвергающийся с утеса поток начал ослабевать, превращаясь в тонкую широкую струю красно-коричневой воды, потом он разделился на несколько ручьев, струящихся по промоинам на склоне. Склон размыло настолько, что Макрон разглядел край одного из хранилищ. Там стояли несколько человек, глядя на картину разрушений, которые они вызвали. «На одном из них, — с радостью понял Макрон, — был шлем префекта с поперечным гребнем».

Стоявший рядом с Макроном Пульхр покачал головой, потрясенный.

— Великий Юпитер…

Макрон кивнул и показал на башню.

— И пожар погасили. Молодец, Катон.

Поглядев вниз, он увидел, что Искербел все еще во рву, держится за кол.

— Все по очереди. Вон того ублюдка в цепи.

Катон созвал гвардейцев второй центурии и повел их обратно, к остальным воинам когорты. По дороге он искоса глянул на Криста. Трибун был покрыт пылью, у него было множество царапин и неглубоких ран, которые еще кровоточили. Но на его лице больше не было того остолбенения, как после обрушения первой стены. На смену ему пришла мрачная сосредоточенность. Он перестал быть столичным гулякой, превратившись в воина, проверенного в бою. Хотя Катон и понимал, что никогда не сможет простить ему интрижки с Юлией, теперь он почему-то проникся к нему симпатией. Крист достоин уважения. Со временем он станет хорошим командиром. Если раньше не погибнет в пьяной драке с ревнивым мужем.

Вернувшись ко второй стене, Катон приказал оставшимся в живых гвардейцам когорты построиться и приготовиться к наступлению на тех бунтовщиков, которые выжили. Искербел, насквозь промокший и потерявший всякую надежду, сидел молча, закрыв лицо руками. Его охраняли четверо гвардейцев, а остальные вышли через почерневшие ворота, оказавшись на совершенно другом месте по сравнению с тем, каким оно было считаные часы назад, после восхода. Утес смыло, закрыв одни тоннели и обнажив другие. Землю покрывали лужи и ручьи. Повсюду валялись щиты и оружие, покрытые слоем земли. И тела людей. Некоторые выжили и пытались выбраться из-под слоя грязи. Другие шли прочь, шатаясь. Спастись от потока воды удалось двум-трем сотням бунтовщиков, которые добежали до первой стены. Потеряв вождя, ошеломленные, они молча глядели на римлян, выходящих из ворот, а затем обратились в бегство, пробираясь через проломы.

Катон наслаждался тишиной, глядя на этот кошмар. Оглушительные крики бунтовщиков стихли. Как и рев пламени, и щелчки катапульт. Гвардейцы за его спиной ходили по грязи, но никто даже не говорил. Остановив отряд в сотне шагов от стены, Катон приказал Петиллию и Порцину преследовать противника до самого лагеря, а затем вернуться и занять позицию у разрушенной стены. Пульхр и остальные гвардейцы должны были обыскать территорию раскопа и отвести выживших бунтовщиков в бараки рабов. Гвардейцы разошлись, осторожно пробираясь по грязи и камням. Макрон стоял рядом с Катоном, когда префект пошел к краю ущелья.

До этого от утеса до края ущелья было шагов пятьдесят в узких местах. Но теперь это расстояние удвоилось, и двое командиров молча глядели на картину свершившейся катастрофы. Среди камней и валунов лежали тысячи изувеченных тел, которых омывали воды реки. Немногие, совсем немногие, выжили и пытались пробраться дальше, к выходу из ущелья, через груды тел их погибших товарищей.

— Я уже почти раскаиваюсь, что сделал это, — тихо сказал Катон.

Макрон фыркнул.

— Ну, я рад, что ты это сделал, и, думаю, остальные парни со мной согласятся. Они или мы, Катон. На войне всегда так. И лучше они, так мне кажется, что бы там ни было.

— Даже так? — спросил Катон, показывая на то, что было внизу.

— Конечно, — ответил Макрон, кивая.

А вот Катон не был в этом уверен. Одно дело — победа на поле боя. Но уничтожение врага в таких количествах — совсем другое.

— Макрон, позаботься о пленных. Пусть с ними нормально обращаются. Пусть их покормят, прежде чем запрут в бараках.

— Да, командир. Как скажешь.

Отвернувшись, Катон снял шлем и медленно пошел к утесу. Его охватило мрачное настроение. Но, поглядев на размытые склоны, он остановился как вкопанный. Хотя ландшафт и изменился очень сильно, но можно было угадать, где находились некоторые из тоннелей. Он снова пошел вперед, быстрее, к грудам земли и камней у основания утеса. Перелез через скользкие груды земли, между валунов, смытых с утеса. Тут и там он натыкался на столбы крепи и балки там, где вода смыла входы в тоннели.

И вдруг споткнулся о то, что разыскивал. Угол крепкого сундука, торчащий из грязи и покрытый ею. Неподалеку виднелся еще один. Катон быстро наклонился, счищая грязь, и увидел ручку. Поставив на землю шлем, он дернул за нее, потом сильнее, но сундук не открылся. Тихо выругавшись, он обнажил меч и принялся копать вокруг сундука, пока не выкопал его весь. Снова дернул за ручку, и сундук выскочил из грязи с тихим хлюпающим звуком. Катон плюхнулся на задницу, раздался плеск.