Константин почувствовал странное давление в груди, будто бы невидимая рука сжала его сердце, не давая сделать вдох. Мир вокруг словно застыл, как если бы сама ткань времени замерла в нерешительности. Его голова закружилась, и вот, в один миг, он понял, что больше не ощущает собственного тела.

Он открыл глаза и оцепенел.

Перед ним, на расстоянии вытянутой руки, находился...

У кровати Лии, в горестной, сгорбленной позе, сидел человек, которого он узнал с первого взгляда, — это был он. Его лицо, перекошенное болью и отчаянием, руки, крепко сжимающие ослабевшую ладонь Лии. Она лежала, бледная, как зимний рассвет, её веки неподвижны, а дыхания вообще не было. Простыни, впитавшие кровавую влагу, бросались в глаза багровым пятном на фоне её мертвенно-белой кожи.

Парень попытался шагнуть назад, но не почувствовал под ногами привычной опоры. Ноги, казалось, лишь касались пустоты. Звуки тоже исчезли, и это молчание было оглушительным.

— Что это за наваждение? — прошептал он, но его голос не нарушил тишину. Слова, произнесённые им, эхом звучали в его голове, словно их не существовало в этом месте.

Всё вокруг выглядело так, будто он оказался внутри неподвижной картины. Сцена была застывшей и неестественно ясной. Каждая деталь — от тени на стене до кровавого пятна — казалась пугающе отчётливой. Он сделал шаг вперёд, чтобы рассмотреть всё ближе, и на этот раз почувствовал, что может двигаться.

Он протянул руку к самому себе, чтобы коснуться плеча, как будто хотел убедиться, что это всё реально. Но его пальцы прошли сквозь тело, как если бы тот, кто сидел перед ним, был всего лишь дымом.

— Это сон? Или я умер? — его голос, полный растерянности, вновь отозвался только в его собственных мыслях.

Прежде чем он успел найти ответ, всё вокруг заполнилось светом. Ярким, мягким, но всё же ослепительным. Он невольно прикрыл глаза рукой, и тут же ощутил покой, который окутал его вместе с этим светом.

Когда он решился взглянуть, комната изменилась. Свет заполнил её, но казалось, что он не исходил ни от лампы, ни от окон. Это был свет, существующий сам по себе, без источника. И в центре этого сияния появилась фигура.

Она была неподвластна времени, не плотская, но и не призрачная. Это было существо, сотканное из света, из самой его сути. Словно мягкий туман, светился его облик, отбрасывая золотые отблески на стены. От него исходило странное чувство — смесь безграничной силы и глубокого спокойствия, словно само время и вечность слились в этом существе.

— Михаил... — имя сорвалось с губ Константина, прежде чем он успел задуматься над его значением.

Константин стоял в ослепительном сиянии, ощущая себя одновременно ничтожным и обвиняемым. Перед ним простиралось нечто величественное — ангел Михаил. Его крылья, сотканные из света, переливались, словно каждая перышко отражала небесную истину. Но взгляд... Он был полон упрёка. Тяжёлый, неподвижный, он давил на парня сильнее, чем любая рука.

На кровати неподвижно лежала Лия, её лицо было мраморно-бледным. Кровь, пропитавшая простыни, бросалась в глаза алыми пятнами, как язвы в белом пространстве. Она не двигалась. Её рука, словно безжизненная, свисала с постели. Костя, стоя в этой странной замершей реальности, ощущал, как боль и отчаяние разрывают его на части.

— Михаил, — его голос сорвался. Он попытался говорить громче, но слова едва вышли. — Почему? Почему это всё происходит? Почему я не могу помочь ей?

Ангел посмотрел на него, склонив голову набок.

— Потому что ты нарушил баланс. Твои способы использовать дары Господа возымели обратный эффект. Это только усугубило твое положение, — ответил Михаил, его голос звучал одновременно мягко и беспощадно, как ветер, несущий зимний холод.

— Я... Я ничего не усугублял! — Костя шагнул вперёд, его руки дрожали от ярости и страха. — Я лишь хотел спасти всех больных людей! Хотел, чтобы она жила! Чтобы наш ребёнок жил! Разве это не то, что ты мне позволил делать? Разве ты не говорил, что мои дары даны мне для добра?!

Михаил медленно расправил крылья, и комната на мгновение наполнилась тихим шелестом, как будто само время сдвинулось с места.

— Добро, — проговорил он, делая шаг ближе, — это не всегда то, что ты думаешь. Ты спасал, не понимая последствий. Ты вмешался в ход событий, которые выходят за пределы твоего понимания. И теперь, Константин, смотри, что ты натворил.

Он почувствовал, как слёзы навернулись на глаза, и он снова посмотрел на Лию. Она была его светом, его тылом, его надеждой. Всё, что он делал, было ради неё и ребёнка.

— Не говори мне, что это моя вина, — прошептал он, но слова вырвались злобой. — Если бы ты сказал раньше... Если бы ты предупредил, я бы...

— Ты бы всё равно сделал то, что считал нужным, — прервал его Михаил, и в его голосе была не ярость, а тихая печаль. — Господь дал тебе дар не для того, чтобы ты играл в Бога. Ты спасал тех, кто должен был уйти. И тем самым нарушил порядок, поставленный самим Создателем.

Михаил отчитывал его словно мальчишку, который сел за руль отца и повернув ключ начал движение. Но ведь не зная как управлять, он почти уничтожил свой автомобиль.

-Послушай Костя, ты создал скалу на месте алтаря, в котором поклонялись некоторые жители этого города дьяволу.

- Да но я же его очистил от демона- восклицая и оправдываясь произнес он

- Да ты очистил алтарь и подземелье. Но вместо того, что бы сровнять его с песком. Ты воздвиг целую гору. И сейчас там происходит худшее что могло быть. Сотни людей и не только из этого города сходятся в этом месте считая что это дьявол показал силу свою. И теперь ещё больше жертвенников стоит для дьявольских ритуалов. –

Ангел снисходительно добавил.

Но это можно сказать ерунда. Одним алтарем больше, одним меньше. Но ты посягнул на духовное равновесие.

Парень сжал кулаки, его сердце разрывалось.

Константин почувствовал, как комната вокруг него сжалась в тисках напряжения. Лия лежала перед ним, бездыханная и бледная, словно свеча, которая вот-вот погаснет. Душа его кипела от противоречий, когда вдруг воздух наполнился низким гулом, подобным далёкому раскату грома.

Звук усилился, и из пола, словно из разверзшейся преисподней, хлынул поток чёрного дыма. Тьма