На протяжении двух недель, под тайное ликование гуляющейкошки Ромы шла возбужденная переписка с Козловым по поводу того, кто первыми —мы или Посольство — должны войти в Царствие Небесное под звуки ораторииГенделя.

Наконец, взбешенная всей этой возней, я удачно ворвалась кКлаве, и пока он, брезгливо морщась, ел жидкое картофельное пюре из столовой«Метростроя», — настучала на Посольство, причем красок не пожалела.

До каких пор, говорила я, нас будут щелкать по макушке, докаких пор мы будем отдавать им честь на каждом углу, до каких пор ты, Клавдий,обязан отчитываться перед старым ослом, не имеющим никакого касательства… —словом, накрутила его за милую душу. Давно я так славно не трудилась.

— Ладно! — тяжело сказал Клава, облизнул оловяннуюложку «Метростроя» и перешел на русский: — Они делают мне война? Я тоже будуделать им война! Я лучше делаю война, чем мир…

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Главный — по версии Щадящего иудаизма — раввин РоссииМордехай Гармидер, по сути дела был попом-расстригой. Получив хорошеетрадиционное образование в одной из бруклинских ешив, он быстро сориентировалсяи переметнулся в стан чисто выбритых, элегантно одетых и не берущих в головувековечный еврейский бунт щадистов… И достиг таких выдающихся успехов в делемягких объятий и ненавязчивых молитв на одной ноге, что организация отправилаего завоевывать Москву, тем более что родным его языком был русский… Однако наМоскве (смотри выше) — сидели два других Главных раввина, стерегущих все,переданные нам в вечное пользование, законы и установления… И несмотря налегкий нрав и дружественный настрой во все стороны, Мотя оказался раввином безсинагоги…

Однако он не унывал. Щадисты снимали большую квартиру вБезбожном переулке, в одном из старых особняков в стиле модерн, и, какостальные сто восемьдесят шесть организаций, вели жизнь трудовую, праздничную,учебную и боевую… Причем, сам-то Мотя был человеком веселия и кротостинеобычайных. Это против него боролись все канонические евреи из других Главныхсинагог. Ведь Мотя приоткрывал заветный лаз, через который приглашал пролезть втот дивный сад, где на деревьях росли мандаты на восхождение… И несмотря на то,что официальный религиозный Израиль не признавал щадистов, Мотя все же помогалпройти гиюр русским женщинам, которым зачем-то гиюр нужно было пройти. Так вдетстве помогаешь подружке пролезть под забором в соседский сад — протягиваешьруку, вытаскивая наверх, или толкаешь в зад, пропихивая вперед…

Понятно, что ни традиционалисты из Главной синагоги подуправлением Манфреда Колотушкина, ни тем паче ревнители со двора ЗалманаКозлоброда не подпускали Мотю к своим миквам [5] на пушечныйвыстрел. А без миквы с проточной водой, как известно, в деле гиюра далеко неуедешь. Это все равно, что креститься без купели. Иоанн Креститель в полнойбоевой готовности, а Иордан — высох, такое дело…

Но Мотя выкручивался. На то он был и Либерал с большойбуквы, чтобы с честью выходить из трудных положений, в которые загоняли себяпредставители ортодоксальных течений и без того сурового иудаизма.

В конце концов, на микве Главной синагоги свет клином несошелся.

В среду вечером субтильный Мотя, похожий на прилежногопервокурсника, явился в сауну, уютно и неприметно расположенную на одной изтихих улиц в Сокольниках. За ним следовали пятеро женщин, желающих осуществитьпереход в еврейскую веру. Это были пятеро русских красавиц: рослых, грудастых,пышущих здоровьем телиц без изъяна. Администратор — пожилая и всяко повидавшаяздесь дама — сильно удивилась, увидев такую диспропорцию.

— Вам на сколько часов номер? — спросила она Мотю,изумленно-уважительно его оглядывая.

— На час хватит, — сказал он.

— Пива, креветок? Музыки?

— Ничего не потребуется! — сурово отрезал Мотя.

Вся процессия дружно проследовала в номер и, доставмолитвенник, Мотя велел девушкам раздеваться. Догола, — как и положено поканону. При этом, конечно, он вежливо отвернулся.

Пятеро пышнотелых красавиц, сияя крутой сдобой ослепительныхягодиц, одна за другой погрузились в бассейн, и сосредоточенный Мотя принялсяза подобающий моменту ритуал. Прошло несколько минут, воздух согрелся инаполнился парфюмерными ароматами: одна из девушек, Оля, как выяснилось,принесла с собой импортный гель для ванны (не пропадать же сауне! —объяснила она), и остальные девушки, одобрительно рассматривая дорогой флакон,тоже выдавили чуток на ладонь, принялись растирать и вдыхать запах…

— Ну, довольно! — велел томящийся в свитереМотя. — Ритуал закончен, поздравляю вас с переходом в веру Авраама, Ицхакаи Яакова… Собирайтесь, девочки, у меня сегодня вечером еще прием уКозлова-Рамиреса по случаю Хануки…

Но девушки разогрелись, разомлели и не хотели уходить:почему ж не воспользоваться случаем… Они освоились, стали плескаться, шутливообрызгивали Мотю водой.

— Мотя, давай к нам, водичка — класс! — приглашалиони.

Ну что ты будешь с ними делать? Другой бы осерчал, затопалбы ногами, закричал, — как можно смешивать высокий обряд Веры с помытьембренных тел! Но Мотя, повторяем, был человеком добросердечным, легким, веселым.Либералом с большой буквы. Да пусть их девочки поплещутся, добродушно подумалон… Обряд закончен, можно и расслабиться…

Жара меж тем стояла в помещении страшенная. Мотя снялсвитер, оставшись в майке, и присел на резную — а ля рюсс — скамью…

Тут Оля принялась брызгать на него из бассейна обеимимощными ручищами, и в одну минуту, несмотря на Мотины предостерегающиевозгласы, залила брюки Главного раввина так, что пришлось немедленно их стянутьи повесить на просушку.

И вдруг одна из девиц, выпрыгнув из воды на манер большогорозового тюленя, с визгом навалилась на Мотю, облапила так, что лишь вопльвыдавился из Мотиной души, прижалась горячей душистой грудью и спихнула вбассейн… Девочки, хоть и перешли минуту назад в иудейскую веру, не так скоромогли отрешиться от исконно русских банных забав…

И далее пожилая дама-администратор на протяжении получасаслышала восторженные вопли, женский визг и песни на непонятном языке, которыераспевал бодрый мужской голос. Минут через двадцать в номер затребовали пива икреветок, попросили «врубить музычки»…

Часа два спустя распаренные, раскудрявленные новые дщериСиона чинным гуськом выходили из кабинета. Их сопровождал Главный раввин РоссииМордехай Гармидер, во влажных брюках на голое тело. На прием к Рамиресу послучаю Хануки он уже опоздал. Да па-а-шел этот Козлов куда подальше, веселодумал поддатый Мотя, сжимая в пакетике крепко выжатые свои мокрые трусы…

— Приходите еще! — говорила им вслед совершеннообескураженная Мотиной мощью, администратор. — У нас и свои девочки есть.Можем предложить, не разочаруетесь…