И осекся, увидев сидящую на лавке валькирию.

— Приходили, — хмуро отозвалась она и без предисловий потребовала. — Рожу покажи.

— Ты как со мной разговариваешь? — опешил Ингвар. — Где Хелена?

Вместо ответа дверь вдруг с грохотом захлопнулась за его спиной, и сам собой лязгнул засов в металлических пазах. По комнате пронесся жаркий ветер, взъерошивший кузнецу волосы.

— Покажи лицо, я сказала, — Герда медленно привстала из-за стола. — Иначе распрощаешься с жизнью прямо на пороге, потому что я тебе кишки выпущу одним движением.

Ингвар тут же дернул шарф вниз.

— Ополоумела, что ли, мне в собственном доме угрожать? — процедил он, взирая на незваную гостью. Лицо его было чистым и ровным, без малейших изъянов или ожогов.

— Не ты, — с облегчением выдохнула Герда. — Тогда извиняй, погорячилась. Хелена с Йоханом у соседки вашей, я дом ей заговорила от нападений всяческого зла. Ниенна у тебя в кузнице, запертая на замок. Утром выпущу. Больше закрыть ее было некуда, уж поверь.

Пришибленному виду Ингвара сейчас позавидовал бы любой городской сумасшедший, промышляющий подаянием. Но очнулся от столбняка он очень быстро.

— Нет, вы здесь все чокнулись, я смотрю! — взвился он. — Кто вам разрешил без спроса входить в кузницу, еще и хозяйничать там?! Или у меня проходной двор, кто хочет, тот и шастает? Или вам, столичным, правила вежества не писаны?

Герда меньше всего сейчас хотела скандалить. Но терпение когда-нибудь должно уже было лопнуть!

Ингвар едва успел отскочить в сторону — молния, пущенная с пальцев валькирии, вонзилась прямо в подкову, висевшую над дверями и над его головой. Та моментально раскололась пополам, полетела вниз, и только осколки ее жалобно звякнули, прыгая по полу.

— На счастье, — хмыкнула Герда, встряхивая ладонями. — А теперь слушай меня, аспид ядовитый. Твоя сестренка сегодня собиралась умереть в зубах волкодлака, которому она до этого излечивала раны и приносила кровь для колдуна, что называет себя Одноглазым Лихом. Но колдун затребовал от нее привести сегодня вас с Йоханом на встречу, иначе грозился отдать ее оборотню на съедение. А волкодлак собирался повыесть всю слободу, если Хелена откажется ему помогать. И она решила отдать жизнь, чтобы вас спасти. Хорошо, Ниенка заподозрила неладное и рванула следом. Плохо, что в одиночку, и позвать меня ума не хватило.

Кузнец враз стал белым, как снежные сугробы за окном. На лицо его было страшно смотреть.

— Она цела?

— Кто, Хеленка? — хмыкнула валькирия, усаживаясь на место. — Цела и невредима, боится только, что ты ее заругаешь. Кстати, не вздумай сейчас ее упрекать в содеянном. Она спасала вас, как умела. А что правду от семьи утаила — то к тебе уже большой вопрос…

— Я не про Хелену, — дрогнувшим голосом ответил Ингвар. Он мигом ссутулился, как старик. Затем дошел до стола, тяжело опустился на лавку и уронил лицо в ладони.

— Цела, — после секундной заминки ответила Герда. — Но не совсем здорова. Ее тварь едва не снасильничала. Уж не знаю, что ему, людоеду поганому, в башку гнилую взбрело, но спас Ниенку волшебный камень, которым ее полтора года назад одарили репяные хранители в деревеньке на юге Острижского государства. У волкодлака защита есть от направленной магии, пока он в шкуре зверя. Ее заклинания не сработали. Только камень помог. Но без его подпитки она теперь, считай, калека. И хуже всего — в драке потеряли сумку, где находились пилюли от некромансерского безумия. В таком состоянии она опасна для любого мужика в округе. Поэтому мы ее и закрыли под замок, еще и сухим травяным сбором сверху запечатали. Ночь переживет, а утром я в лес сгоняю, сумку с лекарством поищу и привезу.

Ингвар в ответ только зубами скрипнул.

— Я же обещал ей ножи наточить, а сам отправил до вечера…

— Так чем бы помогли твои ножи, если ее этот упырь подмял под себя, даже глазом моргнуть не успела? Он же и плечо еще ей прикусил, стервь. Хорошо, было у нас, чем раны обработать. Хеленка порывалась заживить, я не дала, мала она еще для подобных манипуляций… Не делай такое лицо, знаем мы ее тайну. И скоро, боюсь, Инквизиторы тоже узнают. Девчонке надо срочно ехать в Ахенбург и поступать в любую из чародейских академий, пока не поздно.

— Это именно сейчас надо обсуждать? — тут же скривился кузнец.

— Нет, конечно, просто ставлю тебя в известность. Сейчас надо переждать ночь. А тебе — явиться к тетке Усладе и показаться детям живым и здоровым. Желательно еще сказать Хелене, что ты ее очень любишь и ни на что не сердишься.

— Скажу, — впервые за весь разговор губы Ингвара тронула слабая улыбка.

— Вот и славно. А до этого сделай милость, сходи в баньку. Там еще оставалась горячая вода. Уж очень несет от тебя конским потом и дальней дорогой.

Кузнец в ответ многозначительно фыркнул, но послушался. Скинул тулуп, повесил шарф и сумку с привезенным добром на гвоздь у двери. Достал из сундука чистую смену одежды, и уже собрался выходить, как Герда смущенно окликнула его.

— Погодь, у тебя это… Выпить есть? День был сегодня — закачаешься, врагу не пожелаю.

— Есть, — понимающе усмехнулся Ингвар. — Пошеруди сама на полке у печи, там много всякого. Не такой выбор, как у Бажена, но все же… Ты разве к нему на постоялый двор не вернешься? Сабур там затосковал уже, наверное.

— Не вернусь, — мотнула головой валькирия. — Они затребуют все рассказать, а я не могу.

Как говорить посторонним людям, считающим ее великой воительницей, что от страха за подругу грудь сковало, словно льдом, аж дышать нечем? А от одной мысли о предстоящем сражении с остроухим подкашиваются ноги, как у распоследнего труса?!

Ингвар смотрел на нее странно. Вроде искоса, с подозрением — и с каким-то даже сочувствием.

— Понимаю, — вздохнул он, наконец. — Не напейся тут в одиночку без меня. И не вздумай ничего пробовать без закуски, это не ваши столичные эликсиры на фейских крылышках и единорожьих лепехах. В большой кадушке в сенях моченые яблоки, в малой — огурцы, в ларе под потолком — хлеб и вареный говяжий язык. Я скоро вернусь.

И вышел в сени, прикрыв за собой дверь.

*

Вишневая настойка с добавлением мяты медленно лилась по стенкам чашки густыми рубиновыми каплями и мягко скользила в желудок, обволакивая горло желанным теплом. От закуски валькирия отказалась принципиально, а Ингвар не стал настаивать.

Если бы Герда глядела в оба, а не расслабилась преждевременно, охваченная кручиной и хмелем,