Вадим припомнил, что и в самом деле проезжала невдалекетелега. Пожал плечами:

– А что, нельзя?

– Дурак, – сказала бабка. – Там вся падь впокойниках – и хакасы калауровские, и мотылинская казачня, и красные. Говорят,еще и комиссары, которых Калауров вверх ногами в землю закапывал – вроде бы ихгайдаровские не всех потом выкопали, кого-то и не нашли… Давно разговоры идут,что ночами, бывает, х о д я т…

– То-то, что одни разговоры, – фыркнула Томка. –Чуть ли не все пацаны в свое время специально ночью бегали – и никаких тебеходячих покойников.

Она прижалась теплым бедром к ноге Вадима, недвусмысленнонамекая на готовность вновь пуститься в плавание на старом, рассохшемсякорабле, но он не обратил внимания, охваченный тем азартом, что сроднизолотоискательскому. Как знать, вдруг и не в переносном смысле вовсе… Замаячилнекий узелок, куда все ниточки и сходятся… Он спросил с непритворным интересом:

– А кто такой Калауров? И что там такого особенного в тойпади происходило?

Бабка-тетка сама всего этого видеть не могла, посколькуродилась лет через пятнадцать после событий, но от матери и прочей роднинаслушалась достаточно…

Иван Калауров когда-то считался этаким некоронованнымкоролем здешнего края – ухарь-купец, гонявший верблюжьи караваны в Китай,золотопромышленник, приятель знаменитого Иваницкого. С отступлением Колчака иприходом красных, как легко догадаться, время для Калаурова наступилоневеселое, но в Маньчжурию или Монголию, как сделали многие другие, онпочему-то не ушел, а сколотил отряд (наполовину состоявший из бывших красныхпартизан, очень быстро разошедшихся с новой властью) и вместе с легендарнымСоловьевым принялся чувствительно щипать комиссаров, налетая даже на небольшиегорода типа Манска. Какое-то время дела шли неплохо, но потом сюда перебросилиотборных чоновских карателей с Аркадием Гайдаром во главе. Восемнадцатилетнийбудущий писатель уже тогда, судя по воспоминаниям старожилов, был полным изаконченным шизофреником – и лютовал с пугавшей сибирские окраиныизобретательностью, самолично расстреливая ни в чем не повинных заложников иштемпелюя донесения в губернию печатью, которую прикладывал к глубоким порезамна собственной руке. Война началась вовсе уж людоедская – Калауров сдирал шкурус выловленных гайдаровских сексотов чуть ли не самолично, Гайдар, согнавдеревенских на открытое место, резал кинжалом глотки тем, в ком подозревалкалауровских сторонников. Схватка была неравная – за Аркашкой стояла набиравшаясилу власть, от партизан понемногу отступалось запуганное чоновскими зверстваминаселение. Уже погиб Соловьев, уже поймал пулю на скаку его начальник разведкиАстанаев. Кольцо сжималось.

Финал, как заверяла бабка, развернулся как раз в той пади.Калауров, отчего-то упорно крутившийся вблизи Каранголя, решил в конце концовпрорываться в Монголию с остатком верных людей. Вероятнее всего, кто-то донес.Калауров с телохранителями-хакасами и горсткой мотылинских казаков угодил подперекрестный огонь чоновских ручных пулеметов – быть может, на том самом месте,где бригада сегодня обедала. Живым не ушел никто, тело Калаурова привезли вдеревню для опознания, а остальных закопали там же, в пади, о чем Гайдартриумфально сообщил по начальству (увы, подвиги юного большевика оказалисьнеоцененными по достоинству – шел двадцать второй год, Аркашкины садистскиевыходки даже для того времени показались чрезмерными, и вместо того, чтобывручить обещанный орден, вышестоящее начальство передало юнца в рукипсихиатров, а те написали такое заключение, что Гайдар покинул ряды КраснойАрмии со скоростью пушечного снаряда…)

– Говорили, Ванька Калауров в землю зарыл три котла сзолотом, – сообщила бабка. – Дом у него стоял на той стороне озера,только там за семьдесят лет перекопали все на десять метров в землю, а найтиничего не нашли.

– У Федора рубль где-то до сих пор валяется, –возразила Томка. – Если блесну не сделал – все собирался… Там НиколайВторой и еще какой-то старинный царь, чистое серебро…

– Вот то-то, – хмыкнула бабка. – Нашли парусеребряных рублишек да полкопейки медью. То, что, скорей всего, под половицыкогда-то закатилось. А денег у Калаурова было малость побольше, чем двесеребрушки. Мать рассказывала, году в пятнадцатом, когда у него сын родился, онпо Каранголю на бричке ехал и такие же серебряные рубли из ведра горстьюразбрасывал. Наверняка не последнее швырял. Каралинский прииск был ихний сИваницким, половина на половину, вот и прикинь…

– С-сука! – с чувством сказал Паша. – Стебарьхренов, я ж ему наказывал, чтобы непременно вернулся. Конечно, заночевал у тойпрошмандовки, утром скажет, что ломался, и поди выведи его на чистую воду…

– Может, все-таки на моей? – предложил тот, незнакомый.

– Твоя там не пройдет, Витек, есть парочка поганых мест.

– И что, никакого объезда?

После короткого молчания Паша чуть смущенно признался:

– Понимаешь, сам я за баранкой по профилям не мотался…Может, и есть дорога получше, но я ее не знаю…

– Ладно. Пойду лопаты принесу.

Этот примечательный разговор происходил во дворе, возлеветерана-грузовика, развернутого теперь носом к дороге. А всего в трехметрах от беседующих, о чем они и не подозревали, за углом сараюшки, боясьдышать громко, примостился непрошеный свидетель, шантарский бизнесмен, а нынегеофизический бич господин Баскаков…

Душа у Вадима ликовала и пела. Приятно было сознавать, чтоинтеллект удачливого предпринимателя, отточенный в битвах с законами,постановлениями, чиновниками, налоговиками и прочими монстрами эпохипервоначального накопления, безошибочно ухватился за разрозненные кусочкимозаики – в ту пору, когда из них просто невозможно было сложить мало-мальскитолковой картинки. Нюхом почуял запах золота – и нюх не подвел…

Теперь никаких сомнений не оставалось. Разговор с бабкойокончательно расставил все на свои места. Все получало объяснение – странноеслужебное рвение Паши, уделившего необычное внимание зауряднейшему участку,моментально вышвырнутый в Шантарск Бакурин, некстати развязавший язык,исчезнувшие на семьдесят пять лет, так никогда и не всплывшие на свет божийкупеческие сокровища… и очень уж кстати происшедший несчастный случай с Женей,тоже распустившим язык. Трудно говорить с уверенностью, но нельзя исключать,что треснуться затылком о неизвестный твердый предмет ему помог сам Паша. Женянедвусмысленно лез в долю, чересчур уж гладко для случайного совпадения…

Дня три назад Мухомор выпросил у Паши полистать старуюкнижку с примечательным названием «Геофизика в археологии» – от скуки. Никто вней ничего не понял, очень уж специальным языком была написана, полна графикови схем, но вывод был сформулирован в предисловии так, что его понял бы и кретин– как раз та самая электроразведка помогает без особого труда обнаружить вземле закопанный клад, остатки старых укреплений, даже пригоршню монет…