Самым важным пунктом обсуждавшегося в 1970 г. договора между Польшей и ФРГ, без сомнения, была его первая статья. Предложенная Гомулкой и в конечном итоге принятая обеими сторонами формулировка звучит следующим образом: «1. Польская Народная Республика и Федеративная Республика Германии согласованно констатируют, что существующая пограничная линия, прохождение которой было установлено в главе 9 решений Потсдамской конференции от 2 августа 1945 года, от Балтийского моря непосредственно западнее Свиноустья и отсюда вдоль реки Одры до места, где впадает Ныса Лужицкая, и вдоль Нысы Лужицкой до границы с Чехословакией, является западной государственной границей Польской Народной Республики. 2. Они подтверждают нерушимость – сейчас и в будущем – их существующих границ и обязываются взаимно неукоснительно соблюдать их территориальную целостность. 3. Они заявляют, что не имеют никаких территориальных притязаний друг к другу и не будут выдвигать такие притязания в будущем» («Dziennik Ustaw». 1972. № 24). Именно эта статья вызывала самое сильное сопротивление немецкой стороны, даже несмотря на то, что в конечном счете от ее принятия зависел успех переговоров. После разрешения казавшейся безвыходной ситуации текст, по договоренности между Гомулкой и Брежневым, был передан советской стороне как образец для выработки соответствующих статей готовившегося договора между СССР и ФРГ.

Хотя переговоры Польши с ФРГ могли закончиться раньше и наш договор мог быть парафирован и подписан раньше договора между СССР и ФРГ, произошло по-другому. Советский Союз подписал свой договор 12 августа 1970 г., т. е. почти на четыре месяца раньше Польши. По поводу этого советского «опережения» как в историографии, так и в разных воспоминаниях высказываются различные мнения. Однако все они являются обычными домыслами или прямым обманом, выполняющим определенные политические функции. Сначала, сразу после отстранения Гомулки от власти, – чтобы уменьшить его вклад в успех (это, дескать, не мы сами, а советские дипломаты добились для Польши признания со стороны ФРГ нашей западной границы). Позднее в ход был пущен тезис, что «опережение» явилось проявлением коварства Брежнева или даже очередного советско-германского сговора. Это якобы должно было похоронить возможность заключения Польшей такого договора, к которому она стремилась. Авторами таких оценок были как некоторые политики-мифотворцы, так и недостаточно информированные историки.

В действительности ситуация была другой. Понятно, что и СССР, и ФРГ были заинтересованы, чтобы договор между ними опережал договор Польши с ФРГ. Немцам, конечно, было неудобно выходить к польской стороне с таким предложением, они не хотели искусственно затягивать и так уже сбавившие темп переговоры. Поэтому с просьбой к Гомулке по этому вопросу обратился Брежнев. Это произошло во время их встречи в Москве в июне 1970 г. Главный аргумент советского руководителя заключался в том, что Советский Союз как великая держава, будучи до сих пор единственным последовательным защитником неизменности наших западных границ, должен и ныне официально, в документе, подтвердить свою принципиальную позицию. Он уверял, что лично заинтересован в том, чтобы СССР был первым социалистическим государством, подписавшим с ФРГ договор, касающийся основ европейской безопасности и содержащий базовые формулировки неизменности и нерушимости границ в Европе. Это должно было, по мнению Брежнева, смягчить позицию тех сотрудников аппарата, которые в целом были настроены против договора СССР и ФРГ в таком формате, а в действиях Польши выискивали подтверждение недоверия Варшавы к советским гарантиям незыблемости польских границ. Гомулка, который сначала был явно удивлен предложением Брежнева, принял его, одновременно напомнив о предыдущих договоренностях, касавшихся формулировок о границе.

Возвращаясь в резиденцию после встречи с Брежневым, Гомулка был погружен в размышления. Я, взволнованный услышанным, не проронил ни слова. Выйдя из машины, Гомулка предложил пройтись по парку. Он всегда так делал, когда хотел избежать прослушивания со стороны хозяев. Сначала он выслушал мою весьма продолжительную тираду, в которой, помимо прочего, я выразил мнение, что, уступая первенство, мы заранее уменьшаем свой огромный политический успех. Гомулка, как никогда терпеливо, выслушал меня, а потом подробно объяснил, что в политике самым важным является реализация подлинных интересов государства, а не «фейерверки» психотехники. Он подчеркнул, как важно для Польши, помимо признания ее границ со стороны ФРГ, получить также дополнительные, закрепленные в договорах, гарантии от СССР и других социалистических государств. Нельзя допустить, чтобы в советско-германском договоре оказались какие-либо упущения или касающиеся границ определения, отходящие от нашей формулы. Гомулка также подчеркнул, что обязательно нужно пойти навстречу Брежневу, который преодолел распространенную среди советской элиты тенденцию капитулировать перед требованиями со стороны ФРГ и ГДР. В разговоре Гомулка подробно остановился на вопросе о суверенитете Польши и проблеме его рационального укрепления. Рассуждения его были на таком высоком теоретическом уровне, такими четкими и конкретными, что если бы они были опубликованы, то без сомнения вошли бы в золотой фонд польской политической мысли. Его слова навсегда остались в моей памяти.

В июле 1970 г. советские дипломаты успешно закончили переговоры с представителями ФРГ. Двусторонний договор сразу же был парафирован министрами иностранных дел Андреем Громыко и Вальтером Шеелем[713]. В тот же день меня пригласили в советский МИД (я тогда был charge d'afaires[714] посольства) на прием к министру Громыко, который должен был состояться ровно в полночь. Наверно, это редкий случай, чтобы министр иностранных дел великой державы принимал в нерабочее время, да еще так поздно, дипломата другой страны. Очевидно, что мой собеседник хотел таким образом подчеркнуть как важность встречи, так и желание, насколько это возможно, скорейшей передачи информации о ней моему руководству. Громыко сообщил, что в парафированном только что договоре Советский Союз выполнил свои обязательства и добился внесения в него отвечающих нашим общим интересам формулировок о границах[715]. Я немедленно отправился в посольство и по ВЧ-связи проинформировал «Веслава» о беседе с Громыко, который, что необходимо подчеркнуть, был в советском руководстве одним из самых решительных сторонников укрепления в Европе политико-территориального status quo, а также поддерживал польские решения по этому вопросу. Спустя некоторое время я направил в Варшаву соответствующее донесение.

Как отмечалось выше, договор с ФРГ советская сторона подписала 12 августа 1970 г. Переговоры по нашему договору несколько замедлились и продолжались еще достаточно долго. Немецкая сторона многократно пробовала изменить отдельные формулировки в соответствии со своими интересами. Наша позиция, основанная на точных и подробных указаниях Гомулки, была последовательной. Наконец, 18 ноября договор между Польшей и ФРГ был парафирован, а 7 декабря 1970 г. подписан в Варшаве канцлером Вилли Брандтом и премьер-министром Юзефом Циранкевичем. Это был огромный успех Польши, но также и личный успех Гомулки. Вопреки многочисленным препятствиям, он добился заключения