и социальных преобразований, в столь сжатые сроки, в таких критических условиях, возможно только и исключительно при условии абсолютной политической стабильности и максимальной концентрации власти. Чем более широкие и глубокие интересы затрагивают проводимые реформы, тем большего уровня мобилизации власти они требуют, в своей высшей форме выражаясь в идее вождя.

Именно задачу этой мобилизации власти решал Сталин: в заявлениях Бухарина, Рыкова и Томского от 9 февраля 1929 г. говорилось о «фактическом уничтожении коллективного руководства в ЦК», о «бюрократизации партии», сопровождавшейся «фактической отменой партийных прав, предоставленных членам партии уставом», наконец о том, что «необъятная власть» Сталина как генсека, в которой Ленин видел величайшую опасность, «стала еще более необъятной»[1802].

50-летие Сталина (21 декабря 1929 г.) проходило под восторженный хор газет и посланий, посвященных прославлению «вождя», на следующий день эти материалы вышли отдельной брошюрой. Затем наступило некоторое затишье до 1934 г., когда в первом номере «Правды», вышла огромная статья К. Радека. «Это, — по словам Р. Медведева, — была видимо первая большая статья в нашей печати, специально посвящённая восхвалению Сталина», эта статья вскоре была выпущена отдельной брошюрой тиражом 225 тыс. экземпляров[1803]. Именно с этого времени начался настоящий «культ Сталина», который шел не столько сверху сколько снизу. Настроения того времени наглядно передавал в 1936 г. Б. Пастернак:

За древней каменной стеной

живет не человек, — деянье:

Поступок, ростом с шар земной…

Он — то, что снилось самым смелым,

Но до него никто не смел.

Два примера

Как высоко вознес он Державу,

Мощь советских народов-друзей.

И какую великую славу

Создал он для Отчизны своей.

А. Вертинский[1804]

Лучшему пониманию происходивших в то время процессов может помочь два конкретных примера, характеризующих особенности, как России, так и того периода развития:

Первый пример

Мобилизационный путь индустриализации был не нов, а традиционен для России: «Не подлежит никакому сомнению, — указывал в 1900 г. видный экономист М. Туган-Барановский, — что крупное производство возникло в России под непосредственным влиянием правительства»[1805]. В. Ключевский определил эту политику, как «казенно-парниковое воспитание промышленности»»[1806]. «Два ключевых фактора определяли развитие русского капитализма, — подтверждал американский исследователь М. Корт: — непропорциональная роль иностранцев и прямое вмешательство государства»[1807].

Мобилизационный путь развития предопределялся, прежде всего, крайней бедностью России Капиталами и ограниченными естественными условиями его накопления. Мобилизовать Капитал для строительства капиталоемких производств, можно было только на уровне государства. Даже иностранные капиталы, для своего вступления в Россию, не полагались на российский рынок, а требовали дополнительных гарантий государства.

Вмешательство государства в рыночный процесс настолько деформирует его, что возникает прямая необходимость целенаправленного и последовательного регулирования всей народохозяйственной деятельности. «Страна, которая, так или иначе, воспитывается торгово-промышленной политикой своего правительства, — пояснял С. Витте, — нуждается, прежде всего, в том, чтобы эта политика проводилась по определенному плану, со строгой последовательностью и систематичностью…»[1808].

«Лишь путем строгого и планомерного согласования всех разнообразных способов воздействия на промышленную и торговую предприимчивость с действительно выясняющимися нуждами практической жизни и постоянного наблюдения за тем, насколько усваиваются жизнью эти меры, можно достигнуть осуществления национальной политики на деле…», — пояснял в 1893 г. в своем представлении в Государственный совет директор Департамента торговли и мануфактур, товарищ министра финансов В. Ковалевский[1809].

Однако все попытки правительства наладить согласованную и последовательную работу экономики потерпела полный провал. «Не будет преувеличением сказать, — отмечал этот факт в 1905 г. М. Вебер, — что страна была поделена на департаментские сатрапии. Оспаривая друг у друга сферы влияния, департаменты фактически находились в состоянии войны друг с другом и жили в атмосфере постоянных административных интриг»[1810].

«Правительство в лице чиновников как будто утратило способность подавать народу импульсы, — восклицал в 1908 г. видный публицист М. Меньшиков, — Вместо того чтобы быть центральной вихревой системой, которая захватывала бы все более обширные слои и увлекала бы народную энергию в ураган труда, — наша бюрократия представляет еле движущуюся, бестолково останавливающуюся систему, потуги которой только хаотизируют народ»[1811].

«Каждое ведомство стало работать за свой счет, — подтверждал министр промышленности и торговли (1909–1915 гг.) С. Тимашев, — конкурируя с другими, без общего плана и системы. Ведомственные трения и разногласия являются, по моему мнению, результатом одной особенности нашей русской или, точнее, славянской натуры. Как известно, наш ум скорее критический, разрушительный, чем творческий, созидательный. У нас каждый всех учит, почему не надо делать того, что они делают, но не указывает, что именно и как следует делать. В нашей работе всегда преобладает центробежная сила над центростремительной»[1812].

В критической форме, полная неспособность правительства организовать согласованную работу экономики и промышленности, проявилась во время Первой мировой. Именно эта неспособность стала лежала в основе того, что Россия — была единственной из всех Великих Держав страной, которая не смогла осуществить мобилизацию своей экономики в соответствии с требованиями войны, что в конечном итоге стало одной из основных причин ее поражения[1813].

И едва придя к власти, определяя первоочередные задачи весной 1918 г., Ленин указывал: «Наша задача: учиться государственному капитализму у немцев, всеми силами перенимать его, не жалеть диктаторских приемов для того, чтобы ускорить это перенимание западничества варварской Русью, не останавливаясь перед варварскими средствами борьбы против варварства…»[1814].

Однако окончание гражданской войны, введение НЭПа и быстрое восстановление экономики привело к возрождению и прежних проблем управления: «на том подъеме, который у нас идет более быстрым темпам при более тяжелой нагрузке всего хозяйства, вырастает для нас не только удовлетворение по поводу успехов, гораздо больше вырастает сложность решения всех задач, — указывал в декабре 1925 г. наркомфин Г. Сокольников, — Вместе с тем в каждой отрасли хозяйства, становящейся более полнокровной, создаются свои собственные интересы, которыми она начинает жить. Поэтому разнобой в нашем хозяйственном руководстве усиливается; никогда еще к такой мере, как в последние месяцы, не было таких столкновений, противоречий, когда попеременно та или другая хозяйственная задача выдвигается, где каждая область, каждая отрасль работы пытается толкать хозяйственный руль максимально в свою сторону. И поэтому пред нами становится задача достижения наибольшей твердости в этом хозяйственном руководстве. Это твердое хозяйственное руководство в последние месяцы разбивается тем, что у нас нет в достаточной степени согласованного и твердого партийного руководства»[1815].

О степени противоположности мнений, в руководящих кругах партии, говорили лозунги, которые бросали в массы ее лидеры: Бухарин — «обогащайтесь»; Зиновьев