Она сказала вот что:

– Хочешь чаю?

– Да. Чашка чая была бы очень кстати.

Венди направилась к двери и помедлила на пороге, растираяпод свитером предплечья.

– Я виновата не меньше твоего, – сказала она. – Что мы-тоделали, пока мальчик переживал этот… сон, или что это было?

– Перестань, – ответил Джек. – Все прошло.

– Нет, – ответила Венди и улыбнулась странной, беспокойнойулыбкой. – Не прошло.

И вышла заваривать чай, оставив Джека сторожить сына.

Очнувшись от неглубокого беспокойного сна, в котором за нимпо бесконечному снежному полю гнались огромные силуэты непонятных очертаний,Джек поначалу решил, что сон продолжается: во тьме раздавались невнятныемеханические шумы – звяканье, щелканье, гудение, дребезжание, треск и шорох.

Потом рядом с ним в постели приподнялась Венди, и он понял,что это не сон.

– Что это? – холодные, как из мрамора, пальцы жены охватилиего запястье. Джек подавил страстное желание стряхнуть их – откуда, чертвозьми, ему знать, что это такое? Часы со светящимся циферблатом сообщили сночного столика: без пяти двенадцать.

Опять что-то загудело. Громкое, равномерное гудение, совсемнезаметно меняющее тон. Оно прекратилось, последовал щелчок. Дребезжащее «бум!»Глухой удар. Гудение возобновилось.

Лифт.

Дэнни сел в постели.

– Пап? Папа? – голос был сонным и испуганным.

– Док, я тут, – сказал Джек. – Залезай-ка к нам. Мама тожепроснулась.

Зашелестели простыни – это Дэнни забрался на постель междуними.

– Это лифт, – прошептал он.

– Правильно, – подтвердил Джек. – Всего-навсего лифт.

– То есть как это ВСЕГО-НАВСЕГО? – потребовала ответа Венди.В голосе прозвучала леденящая нотка истерии. – Середина ночи. КТО В НЕМКАТАЕТСЯ?

ЖЖЖЖЖЖЖЖ. Клик-клак. Теперь – над головой. Дребезжит,захлопываясь, дверца, открываются и закрываются двери на площадках. Потом опятьгул мотора и тросов.

Дэнни тихонько заскулил.

Джек спустил ноги с кровати на пол.

– Может, короткое замыкание? Я проверю.

– Не смей выходить из комнаты!

– Не глупи, – сказал он, натягивая халат. – Это моя работа.

Венди тут же выскочила из кровати следом за ним. За собойона поволокла Дэнни.

– Мы тоже пойдем.

– Венди…

– Что такое? – угрюмо спросил Дэнни. – Что случилось, пап?

Тот вместо ответа пошел прочь с сердитым застывшим лицом.Возле двери он подвязал халат поясом, отворил ее и вышел в неосвещенныйкоридор.

Венди на миг замялась и вышло, что первым с места двинулсяДэнни. Она быстро догнала его, и в коридор они вышли вместе.

Джек не потрудился включить свет. Она поискала выключатель,который зажигал четыре лампы под потолком ведущего к основному коридоруответвления. Джек, обогнавший их, уже сворачивал за угол. Выключатель на этотраз нашел Дэнни. Он поднял вверх все три рычажка. Коридор, ведущий к лестнице ишахте лифта, осветился.

Джек стоял на площадке, окаймленной скамейками иплевательницами – неподвижно стоял перед закрытой дверью лифта. Он показалсяВенди какой-то абсурдной версией современного Гамлета – выцветший клетчатыйхалат, коричневые стоптанные тапочки из кожи. Нерешительная фигура, которую такзагипнотизировала надвигающаяся трагедия, что отвести ее или как-нибудьизменить положение дел этому человеку не под силу.

(Иисусе, перестань, что за безумные мысли) Ее ладонь больносжала рука Дэнни. Мальчик настойчиво глядел на нее снизу вверх, лицо напряглосьи выражало тревогу. Она поняла: Дэнни уловил течение ее мыслей. Невозможно былосказать, как много – или мало – из них ему понятно, но Венди покраснела, чувствуясебя почти так же, как если бы сын застиг ее за мастурбацией.

– Пошли, – сказала Венди, и они двинулись по коридору кДжеку.

Гудение и щелчки с ударами здесь были слышны громче, онивселяли ужас, разобщая, парализуя энергию. Джек с горячечной настойчивостьюглядел на закрытую дверь лифта. Сквозь ромбовидное окошко в середине двериВенди удалось различить тросы, они тоже тихонько гудели. Лифт, щелкнув,остановился под ними, в вестибюле. Донесся стук распахнувшейся дверцы. И…

(вечеринка) Почему она подумала «вечеринка»? Слово влетелоей в голову безо всяких причин, просто так. В «Оверлуке» царила полная,напряженная тишина

– вот только из шахты лифта поднимались странные звуки (вотэто, должно быть, вечеринка!) (???какая вечеринка???) На какую-то долю секундыу Венди в голове возникла такая реальная картина, что ей показалось, будто онавспомнила это… это было не рядовое воспоминание, каких полно, но сокровище изтех, какие хранишь для совершенно особых случаев и редко делишься ими вслух.Огни… сотни, может быть, тысячи огней. Огни и краски. Хлопают пробкишампанского. Оркестр – сорок человек – играет «В настроении» Глена Миллера. НоГлен Миллер загнулся от своей сигареты с марихуаной еще до того, как Вендиродилась, откуда она может помнить Глена Миллера?

Она опустила взгляд на Дэнни и увидела, что тот склонилголову набок, как будто слышал что-то, чего не слышала она. Он очень побледнел.

БУХ.

Внизу хлопнула дверь. Лифт, гудя и завывая, начал подъем.Сквозь ромбовидное окошко Венди увидела сперва корпус мотора над кабиной, потомв ромбиках латунной двери показался интерьер кабины. Она была пуста. Кабинабыла пуста, пуста, но (в ночь вечеринки тут, должно быть, люди толпилисьдюжинами, переполняя кабину сверх предела безопасности… но, конечно, тогда онабыла новенькой, а они все были в масках) (???В КАКИХ МАСКАХ???) Кабинаостановилась на четвертом этаже. Венди поглядела на Дэнни. Лицо превратилось всплошные глаза. Рот сжался в испуганную бескровную щелку. Над ними опятьзадребезжала латунная дверь. Стукнув, открылась дверца лифта, открылась состуком – ведь пришло время сказать (добрый вечер… добрый вечер… да, прелестно…нет, честное слово, я не могу остаться до снятия масок… рано в кровать, рановставать… о, не Шейла ли это? Вон тот монах? Шейла нарядилась монахом – какостроумно, правда?.. да, доброй ночи… доброй) Бух.

Лязгнули рычаги. Заработал мотор. Кабина с воем снова поехалавниз.

– Джек, – прошептала Венди, – Что это? Что с ним такое?