Их переслал армии крестоносцев Боэмунд IV, князь Антиохийский. В письмах сообщалось о слухах, которые принесли в государства крестоносцев торговцы пряностями, передвигавшиеся по торговым путям между Персией и западным побережьем Индии. Согласно сенсационным документам, предъявленным купцами, некий чрезвычайно могущественный правитель, которого они называли «Давид, царь Индийский», прокладывал себе путь через мусульманские владения Центральной Азии, обращая в бегство всех перед собой. Рассказывали, что этот царь Давид уже победил персидского шаха и захватил огромные богатые города, в том числе Самарканд, Бухару (оба в современном Узбекистане) и Газни (современный Афганистан). Он не собирался останавливаться на достигнутом, упорно продвигаясь на Запад, громя неверных на своем пути. «Нет силы на земле, которая могла бы противостоять ему, – пересказывал слухи летописец. – Его называют орудием божественного возмездия, молотом Азии»[587].

Человеком, получившим в Дамьетте эти поразительные разведданные, был Жак де Витри, епископ Акры, трудолюбивый ученый-церковник, чья любовь к письменному слову доходила до того, что он носил епископскую митру, сделанную из пергамена[588]. У де Витри были все основания поверить прочитанному. Примерно в это же время небольшая группа крестоносцев, несколько месяцев назад попавших в плен во время боев в окрестностях Дамьетты, вернулась в город и рассказала похожую историю о своих невероятных приключениях. Захваченные в Египте войсками султана, они сначала были отправлены как военнопленные ко двору аббасидского халифа в Багдаде, а затем их преподнесли в качестве живого подарка послам, прибывшим от могущественного правителя с гораздо более дальнего востока. Этот самый могущественный монарх, в свою очередь, отправил их обратно в Дамьетту, чтобы они могли свидетельствовать о его силе и великодушии. История была крайне занимательная, но, поскольку в ходе своих приключений крестоносцы все больше удалялись от стран, где говорили на европейских языках, они, по большому счету, не слишком понимали, что именно видели и с кем именно встречались. Однако с учетом контекста представлялось вполне вероятным, что их спасителем был не кто иной, как царь Давид.

Архиепископ Жак де Витри распространил эту новость по всему Западу и лично написал таким высокопоставленным особам, как папа римский, герцог Австрийский и ректор Парижского университета[589]. Крестовый поход спасен, объявил он. Царь Давид уже в пути, и он поможет разгромить египетского султана. Сопоставив различные христианские пророчества с несомненно захватывающими свидетельствами вернувшихся из плена очевидцев, де Витри и другие церковники решили, что этот царь Давид, вероятно, потомок мифического христианского воина-правителя, которого знали под именем пресвитера Иоанна. В былые времена люди рассказывали легенды о пресвитере Иоанне, правителе неизвестного государства под названием Три Индии, которому якобы платили дань десятки королей, – было предсказано, что он придет в Иерусалим «с огромным войском, подобающим величию нашему, и нанесет горькое поражение врагам Христовым»[590]. К сожалению для них, этого так и не произошло по той простой причине, что пресвитера Иоанна никогда не существовало, но теперь многие решили, что исполнить пророчество едет его сын или, возможно, внук. Если донесениям разведки, подкрепленным пророчествами, можно было верить, то крестоносцы могли рассчитывать, что вскоре захватят Александрию, потом Дамаск, а потом вместе с царем Давидом триумфально ворвутся в Иерусалим. Казалось, дела наконец начали налаживаться.

Но конечно, это было не так. Когда крестоносцы в Дамьетте, воодушевленные известием о скором подкреплении от царя Давида, решили атаковать султана и положить начало своему победному маршу, султан без труда одержал над ними победу, а они утонули в Ниле. Новые отряды крестоносцев, прибывавшие на Святую землю в следующие годы, так и не увидели никакого царя Давида. Пророчества о неизбежной близкой победе оказались вымыслом, и вскоре всякие разговоры о царе Давиде прекратились.

Однако слухи о царе Давиде не были полностью выдумкой. Индийские торговцы пряностями и побывавшие в плену крестоносцы не лгали, когда рассказывали о непобедимом правителе, неудержимо наступающем с Востока. Они просто не знали, кого именно видят перед собой[591].

Человеком, которого они считали царем Давидом, внуком пресвитера Иоанна и спасителем христианского Запада, на самом деле был Чингисхан – нищий мальчишка-кочевник из степей Монголии, превратившийся в самого успешного завоевателя своего времени. За двадцать лет Чингисхан создал безжалостную и непобедимую армию и опробовал ее силу от Кореи до Месопотамии. Он разрушил политические структуры Средней Азии и Ближнего Востока и стал причиной гибели двух величайших имперских династий восточного мира: Цзинь в Китае и Хорезмшахов в Персии. И это было далеко не все.

Со времени возвышения Чингисхана в начале 1200-х гг. и до 1259 г., когда созданная им сверхдержава официально поделилась на четыре огромные четверти, монголы контролировали крупнейшую в мире сухопутную империю. И хотя период их мирового господства длился всего 150 лет, за это время они успели достигнуть не меньше, чем древние македоняне, персы или римляне. Жестокостью методов они превосходили любую другую мировую империю до начала Нового времени. Монголы без колебаний ровняли с землей целые города, истребляли целые народы, опустошали огромные регионы и оставляли дымящиеся руины на месте некогда оживленных мегаполисов, чтобы затем выстроить там нечто новое по своему усмотрению либо навсегда предать это место забвению[592]. Но, всецело признавая ужасающие последствия осуществленного монголами разорения и геноцида, нельзя отрицать и тот факт, что они полностью изменили порядок торговли и общего взаимодействия в Азии и на Ближнем Востоке. Введенные монголами жесткие меры охраны порядка на завоеванных территориях способствовали наступлению периода относительного порядка, который историки иногда называют Pax Mongolica. В это время стали возможными невероятные путешествия в неисследованные ранее места и упростился обмен знаниями, технологиями и профессиональными кадрами между Востоком и Западом. Возможно, как мы увидим далее в главе 13, эти налаженные связи способствовали и стремительному распространению самой страшной пандемии в мировой истории.

Монголы первыми ввели в употребление административные инструменты глобальной империи: почтовую связь мирового класса, универсальный свод законов, реформу армии на основе десятичной системы и чрезвычайно суровые, но эффективные методы городского планирования. Устройство Монгольской империи задало золотой стандарт, до этого существовавший в подобных масштабах до падения Рима, а в следующий раз появившийся только в XIX в. Ни одна другая империя со времен дохристианского Рима не проявляла подобной снисходительности к чужим религиям (хотя Чингисхан запретил мусульманский ритуал халяльного забоя животных). Монголы не возражали против сохранения местных обычаев под своей властью и проявляли уважение к представителям духовенства, не отдавая предпочтения ни одной секте или вере перед другими.

В свете всех этих и многих других достижений историки склонны приписывать монгольским ханам самые разные заслуги, от коренного переворота в средневековом банковском деле до основополагающей роли в формировании взглядов американских отцов-основателей. В свое время монголы вызывали у одних зависть и восхищение,