Ему казалось, что неспешная скачка продолжается вечно, канимы становились все больше и больше, и вид чудовищно огромных воинов вызывал инстинктивный страх – Тави и не предполагал, что он может оказаться таким сильным. Канимы сидели на земле ровными рядами, очевидно, именно так они себя вели по команде «вольно», языки вывалились из открытых пастей, они отдыхали перед новой атакой.

А еще через мгновение Тави ощутил необычный едкий запах канимов. Почти сразу же его лошадь заволновалась, и Тави пришлось приложить немало усилий, чтобы она продолжала скакать вперед. Даже она не должна была выказывать страха, хотя на то имелись все основания.

Тави скакал вдоль войска канимов на расстоянии примерно в сотню ярдов. Во время атаки регулярной армии вспомогательные части рассредоточились, образовав огромный полукруг, охватывающий город и заканчивающийся у реки. Тави повернул лошадь и направился в другую сторону, пока не оказался перед центром войска канимов, где находились воины, закованные в черные доспехи. Лошадь заржала и затрясла головой, но Тави успокоил животное и посмотрел на канимов, высоко вздернув подбородок. В правой руке он держал знамя Первого алеранского легиона.

Тави сделал глубокий вдох.

– Сарл! – закричал он, и его голос четко прозвучал в тишине. – Сарл! Я знаю, что ты здесь! Я знаю, что ты ведешь этих воинов! Выйди ко мне, и мы поговорим!

Ответа не последовало. Только тысячи кроваво-красных глаз канимов и десятки тысяч их клыков.

– Сарл! – вновь позвал он. – Я командир легиона, с которым тебе предстоит сражаться! Я пришел один, чтобы говорить с тобой! – Он взял знамя в левую руку и обнажил клинок, чтобы все канимы его увидели. – Затем он небрежно отбросил его в сторону. – Я алеранец! Один! И без оружия! Я приказываю тебе подойти ко мне, любитель падали! – Теперь его голос зазвучал насмешливо. – Я гарантирую тебе безопасность, если мое присутствие наводит на тебя такой ужас, что ты боишься за свою жалкую жизнь!

Тихий, едва слышный шепот пронесся по рядам закованных в черные доспехи воинов. В нем не было слов, но рычание исходило из тысяч глоток, и Тави почувствовал, как вибрирует сталь его доспехов.

Затем один из канимов поднялся на ноги. Он был большим, почти таким же высоким, как посол Варг, и точно так же его угольно-черный мех был испещрен множеством шрамов. Лакированные черные доспехи украшало огромное количество алых полосок. Каним некоторое время пристально вглядывался в лицо Тави, потом слегка повернул голову и искоса посмотрел назад.

– Любитель падали! – закричал Тави. – Сарл! Выйди ко мне, трус!

В этот момент раздался пронзительный зов горна. Из-за дальних рядов войска появились две шеренги канимов в длинных черных накидках с капюшонами и в мантиях из бледной кожи. Лидер каждой шеренги держал бронзовую кадильницу, висевшую на темных переплетенных веревках. Над кадильницами поднимался серо-зеленый туман. Канимы в капюшонах медленно приблизились к переднему ряду войска, затем разделились и выстроились вдоль первого ряда на расстоянии в десять футов. Они посмотрели на Тави и неспешно сели на землю.

И тут вперед вышел Сарл.

Именно таким Тави его и запомнил – грязный, жилистый, с рыжеватым мехом, острые черты лица и маленькие злобные глазки. Только теперь он был одет не как писарь, а в темную накидку, как у тех канимов, которые выступили перед ним, и в доспехи из кроваво-красной стали. На боку висела тяжелая сумка такого же цвета, как мантия.

Ритуалист вышел навстречу Тави, он шагал медленно и уверенно и остановился в десяти футах. В глазах канима горела кровавая ярость. Не вызывало сомнений, что Сарл не хотел выходить вперед, но слова Тави, особенно обвинение в трусости, не оставили ему выбора. У него было гораздо больше шансов пережить встречу с одиноким алеранцем в открытом поле, чем конфронтацию с воинами-канимами, которые презирали трусов – о чем Тави прекрасно знал.

Тави посмотрел на канима, затем слегка склонил голову набок и обратно, традиционный жест уважения и приветствия.

Сарл ему не ответил.

Тави не был уверен, но ему показалось, что лидер воинов, стоявший в первом ряду, прищурился.

– Это не твои земли, Сарл, – сказал Тави, стараясь, чтобы его слышали все, но не спуская глаз с канима. – Забирай свой народ и возвращайся домой сейчас, пока у вас еще есть шанс на спасение. Если ты останешься здесь, то тебя и всех, кто идет за тобой, ждет смерть.

Сарл издал отрывистый захлебывающийся звук – так канимы смеялись.

– Дерзкие слова, – сказал он, но гортань и клыки сильно искажали его речь, и Тави с трудом его понимал. – Но они пусты. Беги из своей жалкой хижины, и, возможно, мы убьем тебя не сегодня.

Тави рассмеялся, и его смех был полон презрения и насмешки.

– Ты не у себя дома. Это Алера, Сарл. Неужели все ритуалисты столь невежественны? Или только ты?

– Перед тобой настоящая армия, алеранец, а не горстка воинов с нескольких кораблей, – ответил Сарл. – Ты никогда не сражался с нашими войсками. Тебе их не победить. Ты умрешь.

– Да, однажды я умру, – ответил Тави. – Но даже если тебе удастся убить меня и всех людей, которыми я командую, наше место займут другие. Возможно, они придут не сегодня. И не завтра. Но это произойдет, Сарл. Они будут приходить снова и снова. И они тебя уничтожат. Когда ты сжег свои корабли, твои шансы на спасение превратились в пепел и дым.

Сарл оскалил зубы и собрался ответить.

– Ты не пройдешь, – опередил его Тави. – Я не отдам тебе мост. Я уничтожу его прежде, чем вы на него попадете. И ты отдашь понапрасну жизнь своих воинов. А потом патриции Алеры придут, чтобы покончить с твоим народом, и тогда будет некому сложить кровавые песни о погибших. Никто не сможет назвать имена, никто не вернется через темное море на родные земли. Поворачивай обратно, Сарл. И ты проживешь дольше.

– Нкау-фек, – прорычал Сарл. – Ты будешь мучительно страдать за свою дерзость.

– Ты много говоришь, – сказал Тави. – Верно?

Глаза Сарла засверкали. Он поднял руку и указал когтем на темное, покрытое тучами небо:

– Посмотри, алеранец. Даже твое небо теперь принадлежит нам. Я возьму тебя. Я возьму всех твоих собратьев. А когда за тобой и другими нкау-феками начнется охота, когда мы выследим последнюю самку и последнего детеныша, тогда я порву тебе горло, но прежде ты увидишь, что мы очистили землю от твоего нечестивого племени. – Одна рука канима метнулась к сумке.

Именно этого Тави и ждал. Он знал,