Однако они очень быстро оправились от шока. Вместо тогочтобы внять доброму совету Гариона, они схватились за топоры, мечи и копья иприготовились защищаться.

– Видишь? – произнес Шелк.

Гарион стиснул зубы и, подняв горящий меч, ринулся в атаку.И тут же заметил, как из церкви выбежали еще четверо одетых в меховые одеждымужчин.

Но даже получив подкрепление, карандийцы не моглипротивостоять Гариону и его друзьям. Два из них с воплями пали от удара мечапри первой же атаке. Еще один, попытавшийся метнуть в спину Гариона копье сшироким лезвием, упал на землю с разрубленным топором Дарника черепом. Садиловко увернулся от удара, а потом изящным движением вонзил свой отравленныйкинжал в горло нападавшему. Орудуя тяжелым железным шестом, Тоф повалил двухкарандийцев на землю. Его удары сопровождались хрустом сломанных человеческихкостей. Шелк соскочил с коня и с ловкостью акробата вспорол кинжалом живот ещеодному фанатику. Одновременно другой нож он вонзил в горло толстяку, неуклюжепытавшемуся схватиться за топор. Кретьен крутился, как вихрь, и Гарион чуть невылетел из седла, когда огромный жеребец втоптал копытами в землю еще одногокарандийца.

Единственный оставшийся в живых фанатик стоял в дверяхпроклятой церкви. Он выглядел значительно старше своих товарищей, и лицо егобыло покрыто татуировкой, словно причудливой маской. Оружием ему служила палкас надетым на нее черепом. Размахивая ею, фанатик кинулся на них, пронзительновыкрикивая заклинания. Внезапно он осекся на полуслове. Бархотка едва заметнымдвижением руки метнула в него кинжал, и он упал навзничь.

В наступившей тишине слышны были только стоны искалеченныхТофом людей. И вдруг из церкви донесся пронзительный женский крик.

Гарион спрыгнул с лошади, перешагнул через лежавшее напороге тело и заглянул в большое, заполненное дымом помещение.

У дальней стены помещения на грубо сколоченном алтаре лежалаполураздетая женщина; распростертая, она была привязана к нему и прикрытагрязным одеялом. Черты ее лица исказила боль. Задыхаясь, она пробормотала:

– Нахаз! Маграш клэт гричак! Нахаз!

– Я обо всем позабочусь, Гарион, – раздался у негоза спиной твердый голос Польгары. – Подожди снаружи вместе с остальными.

– Там есть еще кто-нибудь? – спросил Шелк, когдаГарион вышел наружу.

– Только женщина. С ней тетушка Пол. – Гарионвдруг осознал, что его бьет крупная дрожь.

– На каком языке она говорила? – поинтересовалсяСади, тщательно очищая свой отравленный кинжал.

– На языке демонов, – ответил Бельгарат. –Она взывала к отцу ребенка.

– Нахазу? – удивился Гарион.

– Она думает, что это Нахаз, – ответилстарик. – Возможно, она ошибается. А может быть, и нет.

Из церкви снова донеслись истошные крики женщины.

– Есть раненые? – деловито поинтересовался Дарник.

– Вот они, – ответил Шелк, указывая на побежденныхкарандийцев. Затем, присев на корточки, он несколько раз подряд погрузил ножи вгрязь, чтобы счистить с них кровь.

– Хелдар, – произнесла Бархотка непривычно слабым голосом, –принеси мне мой нож.

Гарион поглядел на нее и понял, что эта волевая молодаяженщина, возможно, не так безжалостна и хладнокровна, как ему казалось.

– Конечно, Лизелль, – произнес Шелк ровнымголосом.

Маленький человечек прекрасно понимал, почему она такподавлена. Он подошел к порогу, вытащил нож из груди заклинателя и, тщательновытерев, протянул ей.

– Тебе, наверное, лучше пойти к Сенедре? –предложил он. – Мы здесь сами все приберем.

– Спасибо, Хелдар, – тут же согласилась она и,повернув коня, ускакала с поляны.

– Лизелль ведь еще совсем девочка,– как бы извиняясь,сказал он Гариону. – Но вообще-то она умница. – Эти слова прозвучалиуже не без гордости.

– Да, – согласился Гарион, – большаяумница. – И окинул взглядом лежавшие на поляне бесформенные тела. –Давайте-ка отнесем их за церковь, – предложил он. – Здесь и без нихне слишком красиво.

Из церкви снова послышались крики.

Вынужденные слушать стоны роженицы, они не заметили, какнаступил полдень. Когда день начал клониться к закату, крики стали заметнослабеть. Через несколько минут к ним вышла Польгара. Лицо ее было бледно, аруки и одежда залиты кровью.

– Ну что, Пол? – спросил ее Бельгарат.

– Она умерла.

– А демон?

– Родился мертвым.Они оба не вынесли родов. –Польгара поглядела на свою одежду. – Дарник, принеси мне, пожалуйста,одеяло и воду для мытья.

– Конечно, Пол.

Муж заслонил ее, держа перед ней одеяло, а Польгара, стоя заним, сняла с себя одежду и швырнула ее через дверь в церковь. Потом завернуласьв одеяло.

– Теперь сожгите все, – сказала она. –Сожгите до основания.

На следующий день, двигаясь по следу Зандрамас, пересеклиграницу с Дженно. Пережитое накануне не прошло бесследно: все были вподавленном настроении и двигались молча. Проехав около мили после того, как границаосталась позади, всадники свернули с дороги, чтобы перекусить. Весеннее солнцесветило ярко, день выдался теплый и ласковый. Гарион отошел от лагеря налужайку и там наблюдал за роем полосатых пчел, трудолюбиво собиравших с цветовнектар.

– Гарион, – тихо проговорила Сенедра,приблизившись к нему сзади.

– Да, Сенедра? – откликнулся он и обнял жену.

– Что там произошло на самом деле? – спросила она.

– Я видел столько же, сколько и ты.

– Я имею в виду там, внутри? Эта несчастная и ееребенок действительно умерли или Польгара убила их?

– Сенедра!

– Я должна знать, Гарион. Она ведь собиралась убитьребенка и входила в церковь очень мрачной. А потом, когда вышла, сказала нам,что мать и ребенок умерли во время родов. Все очень хорошо сходится, так ведь?

– Сенедра, подумай и вспомни. Ты давно знаешь Польгару.Она тебе хоть раз когда-нибудь солгала? – попробовал успокоить женуГарион.

– Ну, иногда она не говорила всей правды, а толькочасть. Остальное держала в секрете.