Варэк перед тем как расстаться, и сейчас кольчуга была на нём. Лилле надел лёгкие, как раз по его фактуре, доспехи специальных войск. А вот на Келли не было никакой защиты, поэтому, если бы Варэк не опрокинул её, закрыв своим телом, ей бы настал конец.

Меч лишь скользнул по дорогой кольчуге, и, какой бы ни была реакция у воинов секретного отряда, никто не ожидает применения серьёзного метательного оружия с такой близкой дистанции, поэтому бросок крошта удался. Зная от Варэка, что тайный состав, которым обрабатывают кожу специального доспеха, придаёт ей прочность бронзы, Лилле выбрал единственное, как ему казалось, уязвимое место для заострённой пластины – прорези в забрале-маске. Он ослепил противника на правый глаз, а Варэк, молнией вскочив на ноги, в мощном прыжке поддел квадратный талледский подбородок ботинком, и этот удар был так силён, что сломал шею. Зато следующему талледцу даже не пришлось обнажить меча, чтобы решить исход схватки в свою пользу.

– Забери вас всех Чёрный Крушт! – завопил Варэк, отпрыгнув к друзьям.

Его меч валялся на земле, а правая рука была сломана, и на всё это противник затратил не больше трёх секунд. У субтильного Лилле и пусть очень крепкой, но девчонки, получается, вообще не было против него шансов. А ведь позади этого талледца стояли ещё бойцы.

– В Квартириус! – выразила их общую с Варэком мысль Келли.

Лилле, когда друзья затащили его внутрь панциря, обомлел, увидев вместо множество комнат-капсул одно большое помещение.

– Чего встал, как вкопанный?! – крикнул Варэк и потянул друга к дальней стене.

В Квартириус уже вламывались талледцы.

Они были убеждены, что глупые кочевники сами себя загнали в ловушку, поэтому не торопились с расправой.

– И стоило сражаться, зная, что всё равно проиграешь? – спросил один из них.

– Просто мы очень любим свой народ, – ответил Варэк, с тревогой замечая, что Дикарь не спешит отозваться на стук Келли и мольбы помочь.

– Я тоже люблю свой народ, и поэтому я здесь, – ответил всё тот же талледец, с интересом рассматривая Келли, барабанящую кулачком по стене, – теперь он видел, что это девушка, и масляный блеск в глазах с потрохами выдавал его намерения.

– Что твоему народу эта война? – вмешался в разговор Лилле. – Всё равно все наши богатства достанутся королю и только королю!

– Не скажи. У вас так много хитина, что и простым людям кое-чего перепадёт, – не согласился талледец.

И прыжком дикой кошки оказался сразу возле юношей. Локтем в шею он заставил Варэка упасть на колени, а Лилле, отлетев к стене, стукнулся об неё затылком и потерял сознание.

Келли схватилась за меч, но сразу несколько талледцев не дали ему покинуть ножны.

– Ребят, да она красавица! – выразил один общее мнение. – Уверен, у неё под мужской одеждой всё женское самого высшего качества!

– Король Крови, вернись! – завопила девушка, понимая, что сейчас произойдёт, причём на глазах Варэка.

Но ничего не произошло. С ней. В отличие от талледцев.

В каждой разорённой деревне, в каждом разграбленном городе им обещали муки ада, а они только посмеивались. А здесь никто ничего не обещал. Ад без предупреждения лично явился к ним, отворив стенки панциря.

Пульсирующие розовые щупальца казались испуганным талледцам лепестками подземного пламени. От них не было спасения, с ними было невозможно сражаться.

Когда плоть Дикаря, ставшего ради спасения своей любимицы снова Королём Крови, свершив мщение, вернулась в панцирь, Варэк и Келли посмотрели на пролежавшего всю расправу без сознания Лилле, и Непоседа сказал, что Птица Судьбы сама сохранила влюблённого в крушты парня от новых потрясений. Девушка была с ним согласна.

Со стонущим от боли в затылке другом на плечах они вернулись на Подкову и увидели, что от грозного отряда осталось примерно двадцать человек. Уцелевшие талледцы стояли за сотню шагов от прекратившего вращаться по причине усталости крушта и наблюдали за поединком своего командира: Бартоломео схватился лично один на один с Раулем Леффом.

Одной рукой капитан секретной роты не давал себя проткнуть кинжалом, второй – проломить себе череп стальным кулаком. Каждый пытался зацепить противника ногой или провести подсечку, но оба были слишком хороши, чтобы позволить противнику это сделать.

– Они дерутся за свой народ, а ты что здесь забыл, глупый рыцарь? – прорычал Бартоломео.

– Справедливость! – ответил, не ослабляя захвата, Рауль.

– Я защищаю справедливость.

– Справедливости нет! – возразил Бартоломео. – «Учение о неправде», страница сорок два. «Мир несправедлив; чем раньше это поймёшь, тем меньше потеряешь».

– Твой мир, – сказал рыцарь. – Не мой.

Он попытался ударить Бартоломео головой в лицо, чтобы разрешить патовую ситуацию, и это была его ошибка. Опытному борцу только и надо было, чтобы противник чуть подался вперёд. Вписываясь в движение Рауля, Бартоломео поднырнул, взял его на «мельницу» с такой лёгкостью, словно бы нём не было никаких лат, и впечатал спиной в панцирь. Стянуть с оглушённого барона шлем и ударить кинжалом было проще некуда, но благодаря резкому движению крушта барон лишь получил новый шрам. Сорок девятый по счёту и первый, который будет виден на каждом балу.

Рауль схватился за окровавленное лицо, а раздосадованный Бартоломео спрыгнул с набирающего высоту крушта – у Келли получилось достучаться до своего питомца через нижний панцирь, и он понял, чего она от него хочет.

Утомлённый крушт поднимался медленно, и Бартоломео не мог не воспользоваться этим шансом.

– Оружие последнего резерва! – крикнул он и впервые столкнулся с тем, что ему не сразу подчиняются.

– Капитан, ваши собственные инструкции, – напомнил последний уцелевший звеньевой. – Мы держим его для иных целей.

– Этот моллюск, перебивший твоих товарищей больше, чем терял секретный отряд за двадцать лет, – твоя единственная цель! – гневно выкрикнул капитан.

И в крушт полетели шары с Малькирикским Огнём.

Один король Талледо знал, каких невиданных денег и дипломатических кульбитов ему стоило раздобыть это диковинное оружие из далёкой страны. Неудивительно, что королевский любимчик прославленный капитан хотел бы, чтобы его совсем не пришлось применять. Но, потеряв почти весь отряд, меньше всего Бартоломео задумывался, как будет отчитываться перед своим сюзереном.

Пламя побежало по панцирю, и крушт сразу забыл, что устал. Охваченный ужасом, Дикарь помчался к озеру, и его наездники едва успели спрыгнуть, когда он погрузился в тёплые воды.

Увы, огонь из Малькирики – не тот, который тушится водой. Чувствуя, как пламя, прожигая хитиновый панцирь, словно фанеру, добирается до плоти, крушт попробовал сбить его, прокатившись со страшным грохотом по земле, но только уничтожил раненых взрывом Марти талледцев.

Ничего не помогло.

Келли закрыла глаза, чтобы не видеть, как её любимец сгорает заживо.

Вопли крушта стали такими жалобными,