Келли, Келчи и Лилле не удержались и зааплодировали. К аплодисментам присоединились и дети, и девушки, и даже инвалиды. Привыкшие себя чувствовать выше всех в Сонной Долине старики стушевались под таким напором, но не Лаиру Пытливый.

– Ты закончил? – спросил он всё тем же суровым голосом, которым начал этот разговор.

– Нет. Эти вопросы вы обсудите с Мудрейшими потом. А кое-что надо решить прямо сейчас. Я хочу остаться в нижнем мире, но остаться круштаном.

– Ты говоришь парадоксами, внук.

– Здесь нет парадокса, дедушка. Я буду вашими глазами и ушами в нижнем мире. Я стану предупреждать козни против Сонной Долины, расширять знания, полезные мальчикам Миртару. Вы, например, в курсе, что в нашем байзерском разговорнике ошибка? Барон случайно обнаружил её, когда Лилле и Келчи смывали с себя последние рисунки. За полтора века, когда мы последний раз обновляли раздел байзерского языка, два слова вышли из употребления! Образованные люди их ещё знают, а с крестьянами можно крупно пострадать – что они там так упорно повторяют, эти чужеземцы: уж не проклятия ли?

Лаиру задумался. В словах Варэка он слышал не опрометчивое решение юности, а взвешенный подход по-настоящему взрослого человека.

– Мальчики Миртару становятся юношами Миртару, – чувствуя, что старик уже поддаётся, усилил нажим Варэк. – А я пусть стану первым мужем Миртару. Или воином Миртару. У Лилле есть несколько вариантов, как называть таких, как я, он вам потом расскажет. Главное – я должен иметь в любой момент доступ в Сонную Долину или на пролетающий крушт. Чтобы вы узнавали о своих новых врагах, и, конечно, чтобы я не забывал, что я не часть нижнего мира, хотя и живу в нём. Что я круштан! Небесный кочевник каждой частицей своего тела и души!

Посовещавшись, старики решили, что вынесут предложение Варэка на совет Мудрейших. Если всё пройдёт хорошо, то первым делом надо будет сыграть зимой две свадьбы, а то не дело – один мальчик живёт с равнинной невестой во грехе, а второй позорит коренную круштанку.

Лилле и Варэк переглянулись со своими девушками и кивнули.

– Если же мудрые решат, что ничего не надо менять, то это никак не скажется на твоей возможности посещать Сонную Долину, внучок! – продолжил оглашать мнение стариков Лаиру. – Летом тебя здесь никто не выдаст.

– Тогда до зимы! – с улыбкой сказал Варэк.

На прощание старики хотели предложить помощь детей в том, чтобы счистить наросты с обгорелого крушта, но профессор Марти заявил, что огненное испытание решило, по крайней мере, на ближайшую пару лет эту проблему, так что, можно просто закатить прощальный пир. И сколько на этом пиру было сказано трогательных слов, хватило бы не на одну поэму, и Лилле даже пообещал её, когда-нибудь, написать.

Но как бы ни уговаривали друзья их ещё задержаться, уже на следующий день Варэк и его невеста, прижимаясь друг к другу, сидели на Гребне Дикаря и удивлялись тому, что нагретые солнцем предгорья немногим гостеприимнее, чем когда идёт снег.

– Зато берега Орты тебя приятно удивят! – приоткрыл завесу тайны ближайшего маршрута счастливый юноша. – Какие там дивные заросли!

– А что мы будем делать, когда вернём в Байзер барона? – вдруг спросила девушка.

– Успеем, родная, ещё успеем решить, – сказал Варэк, улыбаясь. – Не забывай, у нас целая жизнь впереди.

– Согласна, – сказала Келли.

Но всё равно поцеловала его так, словно бы у них был в распоряжении только этот вечер.