– Толстая стерва усвоила урок. Но почему она вообще тебе пишет? Ты не заблокировала её?

Джайда вернула ей недоуменный взгляд, и Замиль с досадой поняла, что та даже не знает, что так можно.

– Она была добра со мной, – проговорила Джайда, – плохо, что мы так обошлись с ней. Но сейчас не это важно. Она пишет, что всем нам может грозить опасность.

Замиль открыла рот, чтобы что-то сказать, но Стефано прервал её.

– Если хочет поговорить со мной – пусть приходит. Думаю, она знает, где сейчас стоит «Грифон».

Криво усмехнувшись, он потянулся за своим наладонником, подхватил его и тихо пробормотал что-то нехорошее сквозь зубы.

– Что ты хочешь делать? – требовательно спросила Замиль, и рыбак только пожал плечами:

– Позвоню ей сам. Разберёмся.

– Нельзя с ней говорить! – вспылила Замиль. – Ты что, не понимаешь? Её подослал Салах!

– Конечно, он. Ну, и что? Я с ним не ссорился. Проще выяснить, чего они хотят – оба, раз уж мы с ними вместе в этой дыре.

– Но… – Замиль пробовала воспротивиться, но Стефано уже отвернулся от неё.

– Джайда! Помоги мне, пожалуйста, набрать номер.

Всё-таки, она осталась. Честно говоря, встречаться с Таонгой ей совершенно не хотелось – помимо неприязни Замиль с удивлением поняла, что ощущает перед толстой нигерийкой нечто вроде вины. Там, на Фавиньяне, та хотела с ней примириться, а она лишь опять ткнула в неё стволом «тычка». Хорошо, в этот раз не выстрелила. Но кто же виноват, что Таонга не хотела говорить, куда Салах спрятал их наладонники. И потом, не верить же всерьёз её словам?

Так или иначе, она осталась и не без злорадства увидела, как вытянулось лицо Таонги, когда Джайда раскрыла перед ней дверь в каюту.

Она задержала взгляд на Замиль и, кажется, что-то хотела сказать, но сдержалась, злобно покосилась на Джайду и обратилась в итоге к Стефано.

– Ладно, раз вы все здесь… это даже хорошо. Слушайте, что вам скажу, – она сделала пару шагов, опустилась на диванчик рядом со Стефано, оказавшись прямо напротив Замиль, не дожидаясь приглашения, потянулась к бутылке с газированной водой, наполнила картонный стаканчик и залпом его проглотила.

Замиль усмехнулась про себя. Да уж, ожидать от подобной ей хороших манер было бы, пожалуй, напрасно.

Стефано, поприветствовавший нигерийку коротким Ciau, между тем молчал, спокойно глядя на неё. Джайда вернулась и села на кровать напротив, так, чтобы не встречаться с Таонгой глазами.

– Салаху всё равно, куда вы направитесь дальше, – заговорила наконец Таонга по-итальянски, и Замиль хмыкнула – как она и ожидала, нигерийку прислали в качестве гонца, – если вас пристрелят в переулке, так тому и быть. Но забудьте про то, что у вас есть на шейхов Аль Джазиры. Если, конечно, жизнь дорога.

Таонга намеренно смотрела только на Стефано, но Замиль не смогла сдержаться.

– Почему я должна забывать о том, что моё? Твой Салах забыл, откуда это всё у него?

– Хочешь сказать, забыл ли, кто всё это украл да пытался ему продать, а заодно и в постель прыгнуть? Нет, не забыл.

– Тихо! – Стефано вскинул загипсованную руку, что могло бы выглядеть комично, но всё же заставило Замиль удержать несколько смачных ругательств, которыми она уже собиралась плюнуть в Таонгу.

– Так мы никуда не придём, – продолжил он уже спокойнее. – Таонга, почему Салах не хочет, чтобы Замиль продавала… то, что у неё есть? Он сам это хочет продать? Или чего-то боится? Попробуй сказать правду. Я ведь тебя с юных лет знаю, увижу, где врёшь.

В последнем Замиль несколько сомневалась – в её понимании такие, как Таонга, лгут так же естественно, как и дышат, и сам Иблис не разберёт, когда они правдивы, а когда нет. От неё не ускользнула едва заметная улыбка, мелькнувшая на полных губах нигерийки.

– Это не большая тайна, – проговорила Таонга.

В голове у Замиль мелькнуло, что они ведь они говорят по-итальянски, и бедняжка Джайда опять теряется в догадках.

– Вы уже знаете, что шейхи, приходившие в их bordello, связаны с Орденом Верных. Они задумали маленький переворот в вилайете, а затем… один Аллах ведает, поистине. Так или иначе, они сейчас убирают всех, кто перешёл им дорогу и просто кажется им лишним. Контрабандистов, христианских проповедников, просто тех, кто им не нравится… говорят, что уже десятки погибших. Они не идут через суд – выслеживают людей в Зеркале через «хорей», потом посылают головорезов из Ордена Верных.

Таонга на несколько секунд умолкла, то ли собираясь с мыслями, то ли наблюдая, какое впечатление произвели её слова. От Замиль не ускользнуло, что перед «говорят» она запнулась, словно проглотив лишнее слово. «Она чуть не назвала имя того, кто это говорит», – мелькнуло в её голове.

Таонга между тем, не дождавшись ответа, продолжила:

– Мы попали, как куры в ощип. Из-за одной дуры, которая не смогла сделать то, что надо, тихо. Сейчас Салиха в Марсале объявила перед имамом, что я ей больше не мать – это я ей так сказала. Потому что все мы замазались. Арестовывать нас никто не будет, ни здесь ни на Острове – просто убьют, если поймают. Потому дорога назад нам закрыта.

Здесь Таонга сделала долгую паузу, явно выжидая ответа. Замиль нехорошо усмехалась, покусывая зубами нижнюю губу. Стерва явно провоцировала, и больше всего ей сейчас хотелось переломать нигерийке нос, что она легко смогла бы сделать одним ударом, или, скажем, достав «тычок», напомнить, что значит её задирать. Но она с усилием сдержалась – раз Таонга намеренно её провоцировала, значит зачем-то ей это было нужно.

Вместо неё подал голос Стефано:

– Салах мне тоже говорил примерно это. Правда, не сказал, что же намерен делать он сам. Эти ублюдки уже льют кровь в Марсале и на Сицилии, а хотят большего. Что вы-то сделаете, чтобы их остановить? И, кстати, откуда ты знаешь, что происходит там? С кем говоришь, c Салихой?

Таонга уже раскрыла рот, чтобы ответить, когда вдруг послышался переливчатый звон колокольчика. Она вздрогнула, и все взгляды