– и тёплая, податливая, бархатистая Визулинда окажется в его объятиях… Стояла уже почти ночь, и посадочная площадка для аппаратов была закрыта специальным куполом. Зугард связался с диспетчером по радиосвязи. Сработала переадресация сигнала – и вскоре купол податливо отъехал в сторону. Зугард посадил свой аппарат и вышел. Двери были разблокированы. Он шёл по пустому коридору – и его бедное сердце едва не захлёбывалось от нетерпения.

В приёмной Зугард нашёл секретаршу: она была выключена. «Жалкая дура», – пронеслось в голове у полковника при виде дурацкого выражения её нечеловеческих глаз. Оставалось только протянуть руку к волшебной кнопке сенсорного звонка – и вот откроется перед ним темница, в которой заточена его возлюбленная…

Она сидела за столом и что-то печатала. Он вошёл и молча улыбнулся; она подняла глаза – и их взгляды встретились. Не говоря ни слова, они смотрели друг на друга несколько секунд подряд. Наконец, Визулинда встала из-за стола. Скинув оцепенение, Зугард направился к ней. Ещё секунда – и принцесса оказалась в его руках.

– Вы моё строптивое, миллион раз желанное существо, – сказал Зугард. – Я буду обладать вами с ненасытной жадностью…

Он хищно приложился к её губам – поднимая юбку, поглаживая лакомый участок бедра над чулком. Голова принцессы была запрокинута – так, чтобы дать ему возможность целовать её с высоты своего роста – и внезапно полковник осознал, что принцесса подставляет ему свою шелковистую шею. «Всё, теперь точно прощай рассудок», – подумал Зугард.

– Нам ещё домой лететь, – сказала Визулинда с тихим смешком. – Кто поведёт?

– Мне нужно покатать вас на своём мамонте, – отозвался Зугард, неохотно отрывась от её груди.

– Покатаете, когда будем дома…

Принцесса была права: в тот момент из них двоих она соображала гораздо лучше. К тому же, Зугард был опьянён не только страстью: хмель ещё не совсем выветрился из его головы. По дороге он целовал ушко принцессы.

– Как на вкус? – посмеивалась она.

– Сожрал бы вас без остатка, – отвечал Зугард, водя рукой по внутренней поверхности её бедра.

Во время жадных ласк в спальне принцессы полковник заметил на столике тот самый атлас, который подарил ей в выставочном холле. Внезапно вспомнилось всё: содрогание первого восторга, жгучее вожделение и разнузданные фантазии о дочери императора… Воспитанный в благоговении перед монархией, он словно бы свергал божество. Если и суждено было кому-то сжечь столицу этой ночью, то явно не Брандомонду.

– Поверить не могу, что вы теперь моя, – шептал Зугард, вдоволь насладившись принцессой. – Поверить не могу, что заслужил это блаженство…

Визулинда смотрела на него счастливыми, чуть одурманенными глазами – и внезапно к ней вернулась обычная насмешливость.

– А вы думали, что мои гениталии достанутся вам за особые заслуги перед Отечеством? – спросила она, улыбаясь.

Охваченный приступом нежности, Зугард не мог налюбоваться принцессой. Неромантичная зазноба! Она, считай, высмеяла все его произведения разом.

– Из вас получится прекрасная жена военного, – сказал он, желая отыграться. – Будете ездить со мной по гарнизонам и делить все тяготы армейского быта.

Визулинда рассмеялась.

– А вы сами не хотели бы остаться на Джоселин и помогать мне в работе? – предложила она. – Мне сейчас позарез нужен лаборант.

– Вы непорядочная женщина. Переспали со мной – а замуж идти не хотите.

– Почему же не хочу? Просто предлагаю альтернативный вариант семьи.

– Меня это не устраивает.

– А меня не устраивает то, что предлагаете вы.

– И что же нам делать?

– По-вашему, один из нас обязательно должен чем-то пожертвовать?

– А вы представьте, что завтра меня отправят служить в далёкую звёздную систему. Полетели бы со мной?

Визулинда больше не улыбалась. Приподнявшись на постели, она смотрела на Зугарда с опаской и недоумением.

– Вас что, и впрямь куда-то посылают? – испуганно спросила она.

– Допустим, – усмехнулся Зугард.

– Да или нет? – настойчиво повторила принцесса.

– Представим, что да.

– И далеко вы собрались?

– Очень далеко, в Ву-Цзяньсюн.

– Вы ведь шутите?

Глухой стук нарушил тишину душной ночи. Он доносился откуда-то с нижнего этажа: сначала один, потом несколько раз подряд. Зугард настороженно прислушался.

– Всё в порядке, – сказала Визулинда. – Это призрак моей задушенной маменьки.

От неожиданности Зугард изменился в лице – и принцесса рассмеялась.

– Охлаждается система увлажнения воздуха, – объяснила она.

– Она у вас какая-то слишком громкая, – заметил Зугард. – У меня намного тише.

– Дом старый, надо бы поменять. А впрочем, здесь я только сплю… И, знаете, иногда мне довольно одиноко. Я очень рада, что сегодня вы со мной.

Проснувшись, влюблённые вновь предались соитию, которое потом ещё долго отдавалось в крови Зугарда сладостным эхом. Он плохо соображал, когда утром пошёл на службу. Где-то в середине дня его вызвал Альдагор. Оказалось, что во время вчерашнего стрельбища офицеры повредили аппарат для наблюдения за внешним пространством. Нужно было срочно лететь в систему Бернарда-Шоу, чтобы его починить.

– Назначаю тебя руководителем этой операции, – сказал Альдагор. – Я мог бы поставить кого-нибудь другого, но всем как-то нездоровится после вчерашнего…

Когда Зугард уже собирался покинуть генеральский кабинет, Альдагор неожиданно обратился к нему вновь – на этот раз глуховатым, суровым тоном.

– Тебя видели в кино с Визулиндой, – проговорил он, нахмурившись. – Это правда?

– Так точно.

– Ходят слухи, что она уже не девица…

– Конечно, она не девица. Сегодня мы несколько раз совокупились, и это не ваше стариковское дело, – хотел бы ответить Зугард, но почему-то промолчал.

– Будь осторожен, мой мальчик.

Зугард чувствовал раздражение, которое медленно превращалось в глухую злобу. «Старые козлы, – думал он. – Подстрелили аппарат, а теперь ещё и жизни учат… Вот был бы я военным диктатором!»

Вскоре ситуация в генштабе изменилась: Альдагор ушёл в отставку. На его место претендовал генерал Трисберт – герой восстания Кермунда. Самоуверенный и грубоватый, он был популярен у солдат. Однако Брандомонд не спешил доверять ему должность главнокомандующего. Харальдюф и Альдагор советовали императору опасаться Трисберта. В конце концов, Брандомонд передал командование генералу Эрмеону – бывалому вояке со спокойным нравом и монархическими взглядами.

Тем временем общество Мундиморы менялось. В Исполнительной Палате появились либеральные настроения. Она больше не была тем местом, где радостно приветствовали всякое решение императора и советников. Народные партии требовали устранить сословное неравенство. Императору пришлось пойти у них на поводу. Консервативная аристократия во главе с Трисбертом обвинила его в слабости. Трисберт собрал вокруг себя единомышленников. Либералы окрестили это сообщество «ультраправая шайка». Члены «шайки» считали Программу Культурной Доступности слишком неэффективной. «Нужно было стразу установить жёсткий контроль над империей», – говорил Трисберт.

После отставки Альдагора его «свита» разбрелась кто куда. Зугард старался держаться особняком. Он вовсе не спешил вступать ни в какие союзы. Его отношения с Эрмеоном были ровными;