Ясное дело, Эрик с нами не поехал, оставшись ждать нас дома. А Патрика, едва мы вышли из кэба, подозвал к себе его отец, встречающий нас во дворе. Так что в здание королевского суда мы с Раулем вошли вдвоем, незаметно держась за руки. Поднялись вместе по лестнице, прошли по коридору до зала, где проходило заседание, и уселись с каменными лицами на скамейку, ожидать приглашения.

Вскоре к нам вышел секретарь, другой, не тот, с которым я почти полчаса сражалась в тюрьме, отбивая графа. Я передала ему подписанный дядей документ, в котором тот очень настойчиво рекомендовал снять все обвинения с лорда Фрехберна, так как его невиновность подтверждена двумя свидетелями и заверена лично наследным принцем. То есть, по сути, завуалированный королевский приказ как можно скорее освободить моего графа.

Мужчина, по-моему, принял меня за родственницу лорда, потому что лишь небрежно кивнул и, не читая, спрятал бумаги за отворот камзола. Надеюсь, он не забудет вручить их адресату.

Ободряюще пожав Раулю руку, я одновременно краем глаза оценила сквозь дверную щель площадь помещения. Не очень большое, круглое, набитое хмурыми мужчинами в белых париках. В центре свободное пространство и стул, на котором придется сидеть графу, пока судьи будут решать его судьбу.

Посторонних на такие заседания не пускали, так что мне пришлось остаться под дверью и нетерпеливо ждать появления дяди, который почему-то задерживался. Да и Патрик где-то затерялся. Что там у его отца за проблемы?

Расклад, конечно, у маркиза был очень непонятный. Но дядя же говорил о блестящем будущем…

Я сидела как на иголках, постоянно поглядывая на часы и пытаясь прислушиваться к тому, что происходит за дверью. Только она была звуконепроницаемая. И мерзкий секретарь ее запер!

Если бы не висящая в коридоре давящая тишина, я бы уже принялась бегать туда и обратно, но почему-то даже вставать со скамейки было страшновато. Мне?!.. Или это был не мой страх? Жаль, что я сама, первая, не умею сливаться разумом, хотя ужасно хочется подсмотреть, что сейчас происходит в зале. Я чувствовала лишь эмоции, и они меня совсем не успокаивали!

Разозлившись, я подскочила и быстро прошагала метров пять-шесть в одну сторону, затем, развернувшись, обратно до двери зала и те же метров пять-шесть в другую сторону. Пусто. Тихо. Никого! И главное, даже во двор не сбегать, поискать Патрика, наручники же…

Интересно, может быть, надо сосредоточиться как раз на них? Или на самом Рауле? Вспомнить или представить? Как-то дать ему понять, что я тут волнуюсь, если он сам до сих пор до этого не додумался. Мне немного страшно в этой давящей тихой пустоте. И непонятно, где все?! Что вообще происходит? Вдруг Раулю как раз сейчас надо услышать, что все будет хорошо? А я даже не могу его приободрить, потому что мне самой не по себе в этом месте.

Внезапно я ощутила сдавливание в запястьях, сначала слабенькое, затем сильнее, сильнее… Гады! Они уводят Рауля через тайный ход?! Зачем?!

Тут, наконец-то, в начале коридора появился маркиз, заметил меня, нахмурился и замахал рукой, подзывая к себе. Я подбежала, чувствуя, как с каждым шагом запястьям становится все легче.

— Он во дворе! — Махнув рукой, Патрик первым ринулся вниз по лестнице. Я за ним. Вылетев на улицу, успела заметить, как два полисмена подводят к кэбу Рауля со связанными за спиной руками. Внутри экипажа ослепляюще сиял белый парик одного из судей.

Маркиз помчался вперед. Подхватив юбки, я устремилась следом и даже умудрилась его перегнать. Злость придавала мне силы.

— Стоять! — рявкнула я так, что даже лошади слегка присели. Возница, уже приготовившийся отъезжать, замер с поднятым кнутом в руках. — Стреляю в первого, кто дернется! — решительно объявила я, доставая огнестрел. Уф! Надеюсь, на самом деле стрелять не придется, иначе, наверное, мне потом придется скрываться как государственной преступнице. Хотя сейчас судьи пытаются идти против воли короля, а это как раз самое что ни на есть преступление. Государственное!..

Правда, после моей угрозы на меня тоже нацелилось несколько огнестрелов. Полисмены, охраняющие зал суда, и те, кто сидел в кэбе с Раулем.

Но тут Патрик, что-то бурча себе под нос, не слишком приличное, тоже вытащил свое оружие. Так что нас оказалось двое против семерых. Восьмерых. Девятерых…

— Бросайте огнестрелы и сдавайтесь! — громко, используя артефакт, объявил один из полисменов, судя по форме — капитан. Я едва удержалась, чтобы не продемонстрировать ему непристойный жест, иногда используемый жителями рабочих кварталов.

Но тут, наконец-то, к зданию суда подъехала королевская карета, и из нее вышел дядя. Оценив расстановку сил, он сначала одобрительно хмыкнул, но затем окинул всех суровым осуждающим взглядом.

— Покушение на члена королевской семьи? — уточнил дядя очень спокойным голосом. Безо всяких артефактов. Но его услышали все, включая тех, кто был в экипаже.

Не прошло и пяти минут, как участок перед зданием королевского суда из поля битвы превратился в обычный газон, в центре которого стояли я и Патрик.

Полисмены опустили оружие, мы тоже, судья выскочил из кэба и принялся что-то объяснять дяде, тот кивал, но смотрел на несчастного очень неодобрительно.

Главное, к нам подвели Рауля. И, несмотря на присутствие посторонних, я не удержалась и ненадолго уткнулась ему в плечо. Словно, повернувшись лицом к лицу, замерла рядом на полсекунды и тут же развернулась обратно, наблюдать за дядей, полисменами, вышедшими из здания остальными судьями... Смотрела на них как будто бы со стороны, плохо понимая, что происходит.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​Вскоре незнакомый мне секретарь с поклоном подал графу бумагу, подтверждающую, что все обвинения сняты и он оправдан.

Уф!.. Я чувствовала себя гордой, довольной, счастливой! Краем уха слышала угрозы дяди, что он распустит королевский суд, игнорирующий его волю, и жалкий лепет главного судьи о том, что никаких распоряжений он не получал и ни о какой воле не знает. Наоборот, это же опасный преступник… Но мне было уже все равно. Опасный преступник стоял рядом со мной. Живой, оправданный, растерянный и глядящий на меня таким восхищенным взглядом, что сердце пропускало удары. В ушах слегка шумело, в глазах туманилось, то ли от переживаний, то ли от слез. Все же я чуть не расплакалась, когда увидела дядю и поняла, что мы победили. А королевский суд давно пора заменить, распустились совсем!

Когда мы возвращались домой, причем сев вместе в кэб чисто по инерции, ничего не обсуждая, хотя наручники с нас сняли и мы вполне могли разъехаться, я заметила, что Патрик чем-то расстроен, но пытается это скрыть. И порадовалась, что мы сейчас его дружно растормошим, заставив выдать причину его печали.