— Мон Мотма, советник Фей’лиа, — Он поднялся и кивнул каждому по очереди. — Крайне интересно было с вами пообщаться.

— Увидимся утром, — хмуро проговорил Фей’лиа.

На губах Каррда промелькнула язвительная улыбка.

— Конечно.

— Тогда объявляю собрание закрытым, — официальным тоном объявила Мон Мотма.

— Давай выйдем, — прошептала Лея Хану, когда остальные начали собирать свои инфокарты.

— Что случилось? — прошептал он в ответ.

— Мне кажется, Каррд хочет с нами поговорить. Пойдем, не хочу застрять здесь за разговорами с Мон Мотмой.

— Угу. Ладно, иди. — В голосе Хана прозвучала странная озабоченность.

— Ты серьезно? — нахмурилась она.

— Да, — ответил он, глядя куда-то ей за спину. Обернувшись, Лея успела увидеть выходящего из комнаты Фей’лиа. Иди. Я тебя догоню.

— Ладно, — ответила она, удивленно взглянув на Хана.

— Все в порядке. — Он сжал ее руку. — Мне просто нужно немного поговорить с Фей’лиа.

— О чем?

— О личном. — Хан попытался обезоруживающе улыбнуться, но на этот раз его улыбка показалась Лее не такой уж простодушной. — Все в порядке, — повторил он. — Я просто хочу с ним поговорить. Поверь мне.

— Это я уже слышала, — вздохнула Лея. Но Люк уже вышел, Каррд направлялся к двери... а судя по выражению лица Мон Мотмы, та явно собиралась подойти к ней и попросить о какой-нибудь услуге. — Только постарайся вести себя дипломатично, хорошо?

Хан снова бросил взгляд в сторону двери.

— Конечно, — кивнул он. — Можешь не сомневаться.

* * *

Когда Хан заметил Фей’лиа, тот шел по Большому коридору в сторону зала собраний. Судя по характерной походке, он очень спешил, хотя и старался ничем этого не выдать.

— Эй! — окликнул его Хан. — Советник Фей’лиа!

Ближайшее дерево ч’хала на мгновение окрасилось в розовый цвет, но Фей’лиа притворился, будто не слышит. Сердито уставившись в затылок советника, Хан ускорил шаг.

— Я бы хотел поговорить с вами, советник, — сказал он, нагнав его.

Фей’лиа даже не взглянул на него.

— Нам нечего обсуждать, — бросил он.

— А мне кажется, что есть, — возразил Хан, поравнявшись с советником. — Можем вместе поискать выход из того переплета, в который вы угодили.

— Я думал, в вашей семье дипломат — ваша жена, — фыркнул Фей’лиа, искоса взглянув на Хана.

— Мы периодически меняемся ролями, — ответил Хан, с трудом скрывая неприязнь. — Послушайте, все ваши проблемы из-за того, что вы пытаетесь играть в политику по ботанским правилам. Та история с банком бросила тень на Акбара, и вы, как и любой добропорядочный ботан, тотчас же на него накинулись. Вот только никто больше не последовал вашему примеру, и вы остались в одиночестве, высунувшись не вовремя и подвергнув риску свою политическую репутацию. Теперь вы не знаете, как изящно из этого выкрутиться, и считаете, будто единственный способ спасти собственный авторитет — добиться свержения Акбара.

— Что, это правда? — язвительно осведомился Фей’лиа. — Вам не приходило в голову, что я «высунулся», как вы выражаетесь, потому, что искренне считал Акбара виновным в измене?

— В общем, нет, — ответил Хан. — Но многие считают именно так, и лишь потому ваша репутация пока не пострадала. Они просто представить не могут, что кто- то мог устроить нечто подобное, не имея доказательств.

— С чего вы взяли, что у меня нет доказательств?

— Для начала — с того, что вы их не предъявили, — невозмутимо ответил Хан. — Далее — с того, что вы послали Брейл’лиа на Новый Ков, чтобы он попытался заключить некую престижную сделку с сенатором Белом Иблисом. Ведь именно этим занимался там Брейл’лиа?

— Не понимаю, о чем вы, — пробормотал Фей’лиа.

— Ну конечно. И есть еще третье: пять минут назад вы были готовы отдать Бела Иблиса на растерзание, если бы это помогло вам выиграть время, чтобы самому привести флот «Катана».

Внезапно Фей’лиа остановился.

— Давайте говорить откровенно, капитан Соло, — сказал он, все так же не глядя Хану в глаза. — Не знаю, насколько вам понятны мои мотивы, но я прекрасно понимаю ваши. Вы рассчитываете сами привести флот «Катана» на Корусант и использовать его в качестве рычага, чтобы добиться моей отставки и восстановления на своем посту Акбара.

— Нет, — устало покачал головой Хан. — В том-то все и дело, советник. Лея и остальные не играют по ботанским правилам. Они принимают решения, основываясь на доказательствах, а не на авторитете. Если Акбар виновен, он будет наказан; если он невиновен, его освободят. Все просто.

Фей’лиа горько улыбнулся:

— Мой вам совет, капитан Соло, — занимайтесь лучше контрабандой, войной и прочим, в чем вы разбираетесь. Политика не для вас.

— Ошибаетесь, советник, — в последний раз попытался возразить Хан. — Вы можете сейчас выйти из игры, ничего не потеряв. Но если будете продолжать в том же духе — рискуете погубить вместе с собой всю Новую Республику.

Фей’лиа выпрямился во весь рост:

— Я не собираюсь погибать, капитан Соло. Об этом позаботятся те, кто поддерживает меня среди военных Новой Республики. Акбар падет, и я займу его место. А теперь прошу меня простить, но мне нужно поговорить с адмиралом Дрейсоном.

Повернувшись, он пошел прочь. Хан смотрел ему вслед, ощущая во рту горький привкус поражения. Неужели Фей’лиа не понимает, что делает? Что он рискует всем, ставя на единственную ненадежную карту?

Может, и не понимал. Возможно, только опытный игрок мог увидеть, как распределены ставки.

Или политик не со столь жестко зашитым в голову образом мышления, способный рассуждать иначе.

Фей’лиа дошел до конца Большого коридора и свернул влево, к Адмиралтейству. Покачав головой, Хан направился назад, в сторону гостевых апартаментов Каррда. Сначала «Коралловая Ванда», теперь это. Он лишь надеялся, что все это — не начало целой цепочки неприятных событий.

* * *

Мара стояла у окна своей комнаты, глядя на далекие горы Манараи и чувствуя, как ее охватывают мрачные воспоминания. Императорский дворец. Пять лет спустя она снова оказалась в Императорском дворце — месте важных правительственных заседаний, блестящих приемов, темных тайных интриг. Там, где, по сути, началась ее жизнь.

И там, где она закончилась...

Проводя ногтями по замысловатым завиткам оконной рамы, она видела перед собой хорошо знакомые лица: гранд-адмирала Трауна, владыки Вейдера, гранд-моффа Таркина, сотен советников, политиков и подхалимов. Но над всеми ними возвышался образ Императора. Он возникал в ее мыслях так же отчетливо, как если бы она смотрела на него в окно, — хмурое морщинистое лицо, полные гнева и неодобрения желтоватые глаза...