облизнула пальцы и принялась фанатично тереть кольцо. Вадим пожалел, что завёл эту тему. Мать не в себе, а он мучает ее.

Марыся продолжала слюнявить руку, тереть камень кольца и смотреть на далекое море. Она воображает там Лидию, понял Вадим.

– Грязь земли ушла? – Спросила Марыся, демонстрируя кольцо.

– Да, теперь чисто, – закивал Вадим.

– Кто бы очистил меня от грязи земли. Как же я испачкалась, – Марыся горестно качала головой.

– Все хорошо, – сказал Вадим. – Пойдёшь в комнату?

Он положил Марысю на кровать и запер дверь на ключ. Там он и столкнулся с Сашей.

– Зачем ты показал картину матери? – Зло бросил Вадим. – Она и так слаба рассудком, а ты усугубляешь.

– Какую картину? – Саша скривился, как всегда, при упоминании матери.

– Портрет Лидии.

–  Я не показывал.

– Она сегодня описала ее точь-в-точь. От свадебного платья до кольца на пальце.

– Она не могла видеть этот портрет. Ты просто ее не понял. Она же сумасшедшая и не может нормально изъясняться.

– Мать говорила предельно ясно.

– Говорю же, что никогда не видела она этого портрета. Его видели только ты, Лидия и … неважно. Вадим, отстань ради Бога.

– Как это не важно? Кто ещё видел?

– Виктор, мой заказчик.

– Как он отреагировал?

– Никак.

– Такого не может быть.

– Не все впечатлительные как ты.

– Очень странно. И все же мать тоже видела этот портрет.

– Это совершенно исключено. Отстань, я сказал.

Саша протиснулся вперёд и закрыл дверь своей комнаты.

Может он и прав. Мать безумна и придумывает на ходу. Или Саша и впрямь рисует ее ночные кошмары.

Ведь все вернётся на круги своя.

Законы мира точны и цикличны.

То, что имеешь нужно отстоять,

Как скульптор, вылепляя свою личность.

Для этого и дан нам этот путь.

Для этого и жизнь мы проживаем.

Мы учимся, чтоб знать куда свернуть.

Но многого совсем не понимаем.

Мы забываем, что глобально изменить,

Мы мир не сможем, в нем и так все ладно.

И нравится себя нам изводить,

Меняя то, что нам и не подвластно.

Не нужно мир менять – он совершенен.

Наша задача – поменять себя.

Расти душой и сердцем, стать сильнее,

Когда вернёмся на круги своя.

Глава 39

В то время, когда Саша уходил гулять с Лидой, Вадим тоже засобирался. Саша сразу понял по грустному озабоченному виду Вадима, что тот направляется к Юле.

– Мой отпуск кончается, скоро мне нужно вернуться в Москву, – мялся перед Сашей Вадим. Ему совсем не хотелось слушать насмешки брата. – Работа все же, я не готов ее терять. Столько нужно успеть. Например, хочу сходить к Павлу с.… с Арсением. Ну и… Да, к Павлу с Арсением.

Саша прекрасно понял, что скрывалось за Вадимович «ну и.…». Он усмехнулся.

– Валяй, Вадик. Лови момент, – весело сказал Саша и ушёл.

Дядя Гера уже один раз высказал Вере свою точку зрения, что Саша ее не сильно-то и достоин. Вера, как ни крути, женщина золотая, а Саша весьма странный субъект, по его мнению. Вера вежливым тоном попросила не лезть к ней в семью. Дядя Гера извинился перед Верой и согласился впредь держать рот закрытым.

Он сам до конца не осознавал, что влюблён в Веру. Он не оскорблял ее своей любовью даже в мыслях. Дядя Гера считал себя недостойным Вериной любви, он и не мыслил, что она его полюбит. Во-первых, он уже стар для неё, она ж совсем девчонка, даром, что у неё ребёнок. Во-вторых, Вера очень интеллигентная и образованная, дядя Гера изъясняется с ней как дворовая шпана. У них абсолютно разный культурный уровень, и дядя Гера понимал, что уже не дорастёт. Ну и в-третьих, она все же очень любила своего мужа – молодого, красивого, статного не в пример дяде Гере.

В его общении с Сашей витало над головами неприязненное раздражение, но ради Веры, для которой дядя Гера был готов таскать тапки в зубах словно верный пёс, он был неизменно с ним вежлив. Саша же смотрел на дядю Геру свысока, он не находил причин быть любезным с этим быдловатым верзилой. Он-то точно не даст собой помыкать, как это делает Вадик. По мнению Саши дружба с этим маргиналом превратила и без того мягкотелого Вадима в настоящую половую тряпку. Вера не сильно умна, раз восхищается ими и лепечет, что Вадим стал добрее и приятнее в общении. Добрее – значит слабее. Что сложного в том, чтоб понять наконец этот закон жизни? Впрочем, дядя Гера молодец. Помыкать слабохарактерными ничтожествами вроде Веры с Вадимом дело, можно сказать, благое. Они ведь сами этого хотят, это умасливает их эгоизм. Упиваются ролью жертвы. Все люди тешат свой эгоизм, только методы разнятся у слабых и сильных.

Поэтому свою дочку Саша намерен воспитать девочкой с сильным характером. Влияние сердобольной Веры и истеричной тёщи должно минимизировать. Как и влияние Вадика, если ему придёт в голову заниматься Лидой. Сашина дочь должна быть сильной, даже несколько жестокой, чтобы выжить и не сломаться.

– Лучше умереть человеком, чем жить как зверь, – что-то в этом роде сказал однажды какой-то мудрец.

Какая глупость, подумал Саша. Что может быть лучше того, чтобы жить и видеть красоту этой жизни? Не важно как, лишь бы жить.

Жизнь – это вдыхать легкими воздух, любоваться красотой природы, любить неистово как в последний раз. Еда, одежда, роскошь – все это нисколько не интересовало Сашу, не было в этом жизни. Жизнь – это огонь, что горит у него внутри, этот огонь должен жечь. А когда он выжжет тебя дотла, то незачем тревожить потухшие угли.

Слава Богу, огонь Саши ещё горит в полной мере.

Вера с дядей Герой в отличие от Саши пожалели Вадима и навязывались пойти с ним.

– Не обижайтесь, пожалуйста, но можно я схожу один?

Вера не выдержала и обняла Вадима. Впервые в жизни. Ощутив ее женское тепло, Вадим вздрогнул. Ему захотелось зарыться в длинных волосах, вдыхать ее нежный материнский запах.

Вадим в испуге отстранился от Веры и попятился к выходу, не пожав протянутой руки дяди Геры.

Как он добрел до кладбища Вадим не помнил. Он шёл в задумчивости, тряхнул от сна его Павел. Вадим увидел Павла и застыл. Не сразу