коней в загоне и сразу же вернулся на базар. Ощутив ароматы пряностей, еды и мускуса, он улыбнулся. Совершенно случайно Мазен адресовал улыбку юной кочевнице, которая делала покупки с матерью. Девушка улыбнулась в ответ, а потом отвернулась, зардевшись. Ее строгая на вид мать увидела его и нахмурилась. В этом взгляде было какое-то непонятное ему пристальное внимание.

«Неужели я выгляжу настолько подозрительно?» Он не мог не оскорбиться.

Хотя он не мылся уже несколько дней, волосы и одежда пропылились… Так что, возможно, он и напоминал какую-то пустынную тварь. Он отступил в толпу, прячась от суровой матери. Разговоры плыли мимо него, словно дым.

– Святотатство! Никому такое не простится…

– Отец много лет держал его в заключении! Разве это не причина?

– …в Мадинне! Истинная трагедия. Да благословят боги тех невинных, что погибли в этой стычке…

Принц остановился так резко, что какой-то купец чуть не сшиб его с ног. Обругав Мазена, он поспешно пошел дальше. Сам Мазен едва его заметил. Повернувшись, он проследил за сплетником, уходившим в проулок со своим спутником.

Он пошел следом, приостановившись только для того, чтобы набросить на себя магическую тень. Он перебежал через базар, но к этому моменту мужчины уже растворились в толпе.

Едва держась на ногах, Мазен привалился к ближайшей стене, чтобы отдышаться. Ничего страшного: о новостях из Мадинны он может поспрашивать других. Наверняка найдутся те, кто его просветят.

Когда он выпрямился, взгляд зацепился за цветное пятно. К стене была прилеплена картинка. Любопытствуя, он подошел ближе, чтобы лучше ее рассмотреть.

Собственное лицо, изображенное удивительно точно, хмуро смотрело на него с листка. Под изображением оказались слова: «Мазен бин Малик, изгнанный принц Мадинны. Предатель трона. Разыскивается за убийство султана».

Мазен выпучил глаза.

«Убийство!»

Он безуспешно пытался вздохнуть. Сердце у него рванулось вверх – и оборвалось. Он испытал странное чувство: как будто тонет сам в себе.

«Разыскивается за убийство султана».

Под его именем были еще какие-то цифры, но он был не в состоянии их разобрать. В глазах у него помутилось. Он пошатнулся. Прижал ладонь к стене, задыхаясь.

«Убийство султана».

Мазен смутно ощущал пергамент у себя под пальцами. Тяжело ступая, он прошел обратно по базару. Воздух не желал выходить из его легких. К горлу подступала тошнота. «Задыхаюсь, задыхаюсь». Сердце у него колотилось так сильно, что, казалось, вот-вот выскочит из груди.

Он сам не знал, как добрался до шатра, но к этому моменту уже страдал от удушья. Тень соскользнула у него с плеч, как только он ввалился внутрь, где его ждала Лули.

– Что?..

При виде его лица она замолчала.

У него перехватило горло, так что он смог издать только какой-то невнятный звук.

– Что… Что с тобой?

Лули шагнула ближе и нахмурилась при виде листка у него в руках. Сам того не заметив, Мазен сорвал бумагу. Он протянул ей объявление. «Дыши!» – приказал он себе, но каждый вдох был всхлипом, от которого останавливалось сердце.

Как только Лули вырвала у него из рук пергамент, Мазен стал падать. Кадир успел его подхватить и уложить на землю, а она развернула листок и уставилась на объявление о розыске.

– Ох! – у нее дрогнул голос. – Ох, все девять адов…

60

Лули

– Где Айша?

Паника не только не затуманила Лули разум – она обострила его. Миновав упавшего принца, купец вынырнула наружу. В загоне коня Айши все еще не было.

– Дерьмово… – пробормотала она и вернулась внутрь.

Принц рыдал – завывал так жалобно, что у нее сжалось сердце. Кадир наклонился над ним, держа за плечи. Он повернулся к Лули и нахмурился:

– Исчезла?

– Исчезла.

Лули провела пальцами по своим кудрям. «За припасами она поехала! Ложь!»

Ей хотелось вопить. Все это время она боялась не того человека. Мазен бин Малик не представлял для нее опасности. А султан… Теперь мертв. Убит собственным сыном. Омар все продумал: даже если бы Мазен по-прежнему оставался под личиной, ущерб уже нанесен, принц в розыске.

Лули порвала розыскной листок на кусочки и бросила Кадиру – тот сжег их дотла, не дав упасть на землю.

– Как ты думаешь, она уже далеко?

Кадир покачал головой.

– С запасом времени больше получаса и конем? Далеко.

– А Воскреситель ее не остановит?

– Воскреситель знала планы Айши с того момента, как спасла ее от смерти. Раз она не остановила вора тогда, не остановит и сейчас. – Он посмотрел на принца. – Говорить можешь?

Мазен дрожал, как новорожденный верблюжонок, но сумел кивнуть.

– Айша не говорила тебе ничего такого, что могло бы объяснить происшедшее?

Принц открыл было рот. У него вырвался какой-то звук, но словом он не был. Мазен сжал губы и понурился, на глаза у него навернулись слезы. Когда он наконец заговорил, его голос был еле слышен:

– Это моя вина.

Лули шагнула к нему.

– Ты о чем?

– Моя вина. Я уехал. Мне не следовало уезжать.

Не успела она попросить его выражаться яснее, как Кадир бросил на нее суровый взгляд: «Не дави на него».

Купец с жалостью посмотрела на убитого горем принца. Она знала, каково это – потерять близких. Она помнила, как потеря глодала ее кости и забивалась в сердце. Помнила, как не могла ни говорить, ни думать. И как внутри нее образовалась дыра – пустота, которая все поглощала.

Без Кадира она потерялась бы в этой пустоте.

У принца никого не было. И, что еще страшнее, против него настроили весь мир. Она не находила слов. Что можно сказать человеку, который потерял близких и к тому же был ими предан?

Кадир отошел от Мазена и схватил лампу. Как только его пальцы коснулись металла, под стеклом расцвело ярко-голубое пламя. Он вручил лампу Лули.

– Пойду собирать сведения. Если что-то случится, позови меня через огонь.

Он сжал ей плечо, взял шамшир и вышел из шатра.

Лули повернулась к принцу. К счастью, он перестал плакать, но теперь смотрел в землю остекленевшими глазами. Ей было видно, как его тело сотрясает дрожь.

Лули растерялась. «Что теперь?»

Она умела говорить, но только на людях. Она умела превращать слова в оружие и в щит, но ей никогда не удавалось утешать других. Даже в детстве родители сокрушались из-за того, что она не умеет сопереживать и слушать.

Принц не отреагировал на то, что она шагнула ближе. Он даже не шевельнулся, когда она неловко села рядом. Лули положила руку ему на плечо – и они оба вздрогнули.

А потом постепенно из его тела ушла напряженность: он сидел, молчал и дрожал. Лули оказалась так близко, что увидела в уголках его глаз морщинки от улыбок, разглядела, как покраснела его смуглая кожа. Он был мягким человеком, не приспособленным к суровой реальности мира.

И сейчас он столкнулся с этой реальностью в одиночку.

Принц глубоко и прерывисто вздохнул.

– Не будь я таким эгоистичным… – Он содрогнулся. – Если бы я не уехал…

– Если бы ты не уехал, то уже погиб бы.

Принц