– Давай, Лёха, не стесняйся! Ты всех промысловиков за пояс заткнул. Поделись опытом!

Делать нечего, Алексей протиснулся к трибуне.

– Однако что вам рассказать-то? – смущённо спросил он.

– Расскажи, как соболей и медведей добываешь! – крикнули из зала.

– Чего говорить-то. Найду зверя вместе с кобелём своим, Рыжиком, карело-финской лайкой. Прицелюсь, однако. Хлоп в лоб – и готов. Рыжик у меня молодец, настоящий друг.

– И это всё? – спросил охотовед.

Алексей в ответ только кивнул и вытер рукавом куртки потный лоб.

– Понятно, товарищи. Давайте, поблагодарим за хорошую речь нашего лучшего охотника и его друга Рыжика. Похлопаем!

В зале громко зааплодировали. Как добрался до своего стула, как сидел дальше, Алексей помнил плохо. Пришёл в себя, только когда собрание закончилось, и он вышел на мороз. Увидев подбежавшего к нему Рыжика, потрепал его за ушами.

– Ух, Рыжик, как, однако, тяжело перед людьми выступать! Медведя легче убить. Но я молодец, справился.

Пёс понимающе смотрел в глаза хозяина.

– Пойдём-ка в магазин, фруктов заморских купим.

В поселковом магазине народу уже не было – время перед самым закрытием. Но продавщица, знавшая Алексея, впустила его внутрь. Увидев на полке апельсины, Алексей открыл от удивления рот.

– Ну и фрукты! Первый раз вижу. По цвету – как моя собака. Продай мне, однако, на пробу пару килограммов.

– Бери, сладкие! – продавщица взвесила два килограмма крупных оранжевых апельсинов, высыпала их в бумажный кулёк и вручила охотнику.

Рыжик ждал на улице. Алексей сел на лавочку рядом с магазином и достал из кулька самый большой апельсин. Покрутил перед глазами, полюбовавшись цветом.

– Видишь, тоже рыжий, как ты, – сказал он собаке и откусил от апельсина большой кусок. Одновременный вкус горечи, сладости и кислоты наполнил рот.

– Тьфу, гадость, какая! – сплюнул Алексей.

Рыжик подошёл к упавшему в снег куску, понюхал и отвернулся.

– Вот, и тебе не нравится. – Он вытащил из кулька второй апельсин, вытер его о рукав, откусил, пожевал и опять выплюнул: – Однако не пойму, что люди в этих заморских фруктах находят?

Алексей покрутил головой и заметил на другой стороне площади поленницу дров. За неё он и высыпал в снег апельсины, прежде убедившись, что его никто не видит.

– Рыжик, однако, я не сообразил, что на пробу нам и одного килограмма хватило бы. Пошли к авиаторам.

На этот раз лётчик Володя был на месте. Договорившись о продаже пушнины, Алексей вскоре принёс покупателю шкурки. Володя долго их рассматривал, тряс, дул на мех, спорил о цене. Наконец договорились и ударили по рукам. Лётчик предложил отметить сделку и достал бутылку водки. Разлили спиртное по стаканам, чокнулись, выпили. Володя бросил кусок колбасы лежавшему на полу Рыжику.

– Хорошая псина. И красивая какая! Рыжая, как лиса.

– Или как апельсин, – согласился Алексей. – Он у меня друг и кормилец. Работает отлично.

– Шапка из него вышла бы что надо, – сказал Володя, вновь разливая водку. – На такие шапки в городе спрос. Мода! – Он наклонился, погладил кобеля и дал ему ещё колбасы.

В благодарность Рыжик повилял хвостом.

– Какая шапка! – возмутился Алексей. – Рыжик мой друг. Недавно жизнь мне спас!

– Успокойся, я пошутил. Прекрасно понимаю, что друг. Спасибо, что шкурки принёс и про апельсины сказал. Перед отлётом загляну в магазин и куплю домой. У нас в городе их перед Новым годом не найти. Дефицит. Давай пей…

На следующий день Алексей проснулся поздно. Голова болела, во рту было сухо.

– Чёрт меня дёрнул вчера пить. В тайге не пьёшь, не пьёшь – и на тебе. Теперь дня два болеть буду.

Он вышел во двор, немного постоял на морозе, вспомнил о Рыжике. На зов кобель не пришёл. Алексей заволновался, поспешил на улицу, стал свистеть, звать. Рыжик не появлялся. Подождав некоторое время, Алексей оделся и пошёл искать собаку по посёлку. Потратил на поиски целый день – Рыжик как в воду канул. Вернувшись домой, спросил у матери:

– Ко мне сегодня кто-нибудь приходил?

– Рано утром был лётчик городской. Кажется, его Володя зовут. Я сказала, что ты спишь. Он ещё Рыжику колбасу давал.

– Что же ты раньше не сказала?!

Вновь одевшись, Алексей побежал к авиаторам. Володя всё отрицал и, ничего от него не добившись, отчаявшийся охотник побрёл домой. По дороге знакомый лётчик остановил его, попросив закурить.

– Ты что такой грустный?

– Кобель потерялся, – вздохнул Алексей. – Целый день ищу, и всё впустую.

– Постой, я его вроде утром с Володей видел.

– Так я у него уже спрашивал. Он ничего не знает, ничего не видел.

– Он и соврать может. Тот ещё фрукт! Да ты не волнуйся, найдётся твоя собака, – пытался успокоить лётчик…

Уже перед самым домом Алексей вдруг остановился. Он вспомнил слова знакомого: «Соврать может. Володя тот ещё фрукт!» Конечно же, соврал. Кроме него Рыжика увести некому. И колбасой он его не просто так кормил. Фрукт, апельсин. Он ещё хотел апельсины завтра купить. Я ему куплю…

* * *

На лавочке у магазина, прислонившись спиной к стене, сидел лётчик в надвинутой на лоб шапке с кокардой. Сидел себе и сидел. Что здесь такого? Мимо ходили люди, ездили машины. А человек всё сидел. Час, два, три. Начало темнеть, магазин закрылся. И только тогда продавщица окликнула лётчика:

– Ты чего, паря, сидишь-то? Магазин уже закрылся.

Лётчик не ответил. Женщина толкнула его в плечо: не пьян ли? От толчка он повалился набок, шапка упала в снег, и продавщица увидела на лбу человека аккуратную дырочку. Такая же дырочка оказалась и в шапке между «крылышек» кокарды.

Следствие по делу об убийстве лётчика, которого звали Володя, ни к чему не привело. Небольшая пуля, попавшая в череп, так сильно деформировалась, что идентифицировать оружие, из которого стреляли, было невозможно. Да и мало ли на севере незарегистрированного оружия! А в чемодане убитого, кроме личных вещей и различной пушнины, обнаружили несколько солёных собачьих шкур. Одна из них была особенно красивой, огненно-рыжей. По цвету очень похожая на апельсин.

Морозы вот уже несколько дней стояли градусов за тридцать. Определить, сколько точно, не мог ни один из жителей села по самой простой причине – не было у них градусников. Висел, правда, один на окне сельского совета. Но сколько сельчане ни стучали по нему пальцами, так ничего и не выстукали. Градусник имел всегда одно показание, ноль градусов. И летом, и зимой.

– Наверное, ещё в коллективизацию сломался, – пояснил внуку дед Евсей.