Наличие большого количества потенциальных врагов у Австро-Венгерской империи было связано с ее уникальным географическим положением и многонациональностью. Несмотря на заключенный Тройственный союз, в начале XX века наметился рост напряженности в отношениях с Италией, и генерал-фельдмаршал Конрад неоднократно предлагал нанести военный удар по южному соседу; и хотя его предложение каждый раз неуклонно отклонялось министерством иностранных дел и императором, гарнизоны и крепости вдоль итальянской границы продолжали укрепляться. Вдали от границ находилась другая причина для волнений Вены — Румыния, которая к 1912 году, переметнувшись в противоположный лагерь, создала явную угрозу для империи. Но все же главным «средоточием зла» была Сербия, которая вместе с Черногорией стала центром притяжения всех южных славян в империи, и это злокачественное образование требовало немедленного удаления. Принять такое решение мешала единственная проблема: нападение на Сербию могло вызвать военный ответ со стороны самого могущественного противника Австро-Венгрии — царской России, чьи войска не замедлят вторгнуться на северо-восток страны, как только австро-венгерская армия двинется на юг от Белграда. Хотя даже гипервоинственный Конрад утверждал, что «на совести дипломатов»{409} сделать так, чтобы империи не пришлось воевать со всеми противниками сразу, его собственные предвоенные планы представляли собой фантастическое жонглирование войсками, к которому армии следовало подготовиться. В то время как главные силы (A-Staffel, первый эшелон), состоящие из девяти армейских корпусов, следовало развернуть либо (!) против Италии, либо против России, более мелкая группа из трех армейских корпусов (Mitiimalgruppe Balkan, малая балканская группа) отправлялась на борьбу с Сербией-Черногорией. Кроме того, стратегический резерв из четырех армейских корпусов (B-Staffel, второй эшелон) должен был находиться в состоянии постоянной боевой готовности, чтобы «поддержать первый эшелон, превратив его в грозную наступательную силу, или при отсутствии опасности со стороны Италии и России присоединиться к малой балканской группе для наступления на Сербию»{410}.

«Суть в том, что Австро-Венгрия просто пыталась играть роль великой державы, обладая при этом ресурсами государства второго ранга»{411}. Отчаянные попытки достичь заметных высот по всем фронтам привели к тому, что империя рисковала не добиться успехов ни на одном из них. К примеру, правительство Австро-Венгрии предъявляло немыслимые требования к железнодорожной системе империи и к штабным офицерам, которые должны были ее контролировать. Кроме того, вставшие перед империей трудноразрешимые проблемы подтвердили то, с чем большинство экспертов в Вене неохотно соглашались с 1870 года, а именно что в случае войны с участием хотя бы одной из великих держав Австро-Венгрии не обойтись без поддержки Германии. В ней не было бы потребности, если бы речь шла о сугубо австро-итальянской войне (которая, несмотря на все опасения Конрада, была наименее вероятной), но она, безусловно, понадобится, если Австро-Венгрия начнет войну с Сербией, на помощь которой сразу же придет Россия. Поэтому генерал-фельдмаршал Конрад вплоть до 1914 года всеми силами стремился получить от Берлина соответствующие гарантии. Гротескный характер австрийских планов был отражением того, что видели многие современники, но чего позднее не желали признавать историки[39], — что в случае всплеска националистических настроений на Балканах и в самой империи у кайзера Франца Иосифа не останется никаких шансов сохранить свое уникальное, но ставшее анахроничным наследие. И когда это произошло, равновесие в Европе неизбежно нарушилось.

ФРАНЦИЯ

В 1914 году Франция имела значительные преимущества перед Австро-Венгрией. Возможно, самым важным из них было то, что у нее был единственный враг — Германия, против которого она могла сосредоточить все свои национальные ресурсы. Все было совсем иначе, чем в конце 1880-х годов, когда Франция противостояла Великобритании в Египте и Западной Африке, соревнуясь с ней в мощности флотов, вела с Италией споры, грозящие перерасти в военный конфликт, и готовилась к реваншу с Германией{412}. Даже когда благодаря более осторожным политикам Франции удалось отступить от опасной черты и начать выстраивать союз с Россией, перед ней оставалась дилемма выбора стратегии. Безусловно, ее самым главным врагом была Германская империя, теперь еще более мощная. Но и итальянская военно-морская и колониальная проблема (как это виделось французам) продолжала тревожить Францию, причем не только сама по себе, но и постольку, поскольку в случае войны с Италией та почти наверняка втянет в конфликт своего германского союзника. Для армии это означало необходимость сосредоточить на юго-востоке значительное число войск, а для флота — решение извечной проблемы: сосредоточить ли свои силы в средиземноморских портах либо в Атлантике или рискнуть и разделить их между этими регионами{413}.

Все это происходило на фоне быстрого ухудшения англо-французских отношений, последовавшего после оккупации Великобританией Египта в 1882 году. С 1884 года эти две страны включились в гонку наращивания военно-морской мощи. Что касается англичан, то они боялись потерять доступ к средиземноморским коммуникациям и (отчасти) форсирования французами Ла-Манша и высадки на острове{414}. Еще более регулярными и опасными были столкновения французов и англичан в колониях. В 1884–1885 годах Великобритания и Франция «делили» Конго, а в течение 1880–1890-х годов — Западную Африку. В 1893-м они оказались на грани войны за Сиам. Но самый острый кризис пришелся на 1898 год, когда их шестнадцатилетняя борьба за контроль долины Нила достигла кульминации в противостоянии армии Китченера и небольшой экспедиции Маршана в Фашоде. И хотя французы тогда отступили, они проявили себя решительными и смелыми империалистами. Для населения Тимбукту или Тонкина Франция отнюдь не выглядела потерявшей свое могущество. С 1871 по 1900 год она расширила свои колониальные владения еще на 9 млн. квадратных километров. Это была вторая по размерам после Великобритании колониальная империя в мире. И хотя большими объемами торговли эти земли не могли похвастаться, Франция создала достаточно многочисленную колониальную армию и построила множество морских баз от Дакара до Сайгона. Даже в местах, которые не являлись французскими колониями, таких как Левант и Южный Китай, ее влияние было значительным{415}.