— Кажется, я слишком дал волю воображению.

— Я в этом даже не сомневаюсь, — загадочно улыбнуласьДжулия.

— А чем именно ты занималась, когда тебя арестовали? Джулиякак-то странно посмотрела на него. Ее явно что-то забавляло:

— Несколько ребят постарше показывали мне одну маленькуюхитрость, которая могла бы мне весьма пригодиться после встречи с тобой.Правда, когда я пыталась вчера проделать то же самое с» блейзером «, то так ине смогла вспомнить, куда именно что подсоединять.

— То есть? — недоуменно переспросил Зак, абсолютно непонимая, о чем идет речь.

— Вчера я пыталась завести» блейзер» без ключа зажигания.

Зак рассмеялся таким открытым, веселым смехом, каким несмеялся уже давно. И прежде чем Джулия успела отреагировать, он еще крепчепритянул ее к себе и зарылся смеющимся лицом в густую гриву каштановых волос.

— О Господи, — прошептал он после того, как приступ смехапрошел, — наверное, только я мог ухитриться похитить дочку священника, котораяк тому же еще и умеет угонять машины.

— Я уверена, что и вчера у меня бы все получилось, если бымне не приходилось каждые две минуты все бросать и появляться у тебя на глазах,— обиженно добавила Джулия, что вызвало у Зака лишь новый приступ смеха.

— О Боже! — внезапно воскликнула она, явно осененнаякакой-то мыслью. — Вместо того чтобы возиться с зажиганием, мне нужно былопросто обшарить твои карманы!

Очередной приступ хохота заглушил ее последние слова.

— Если бы я только знала, что ты держишь эти ключи вкармане! Я бы достала их так, что ты даже не успел бы ничего сообразить. —Джулия была очень рада, что ей удалось развеселить Зака, но как только оннаконец перестал смеяться, она прижалась к нему и спросила:

— А ты? Теперь твоя очередь. Где же ты на самом деле провелдетство, если не на ранчо?

Зак оторвался от душистых волос Джулии и, взяв заподбородок, приподнял ее лицо.

— В Риджмонте, штат Пенсильвания.

— И? — подсказала Джулия, подталкиваемая странным ощущением,что ответ на этот вопрос почему-то чрезвычайно важен для него.

— Ив этом самом Риджмонте семейство Стенхоупов уже почтистолетие владеет большой промышленной компанией, без которой вряд ли смог бысуществовать этот городок.

— Так ты был богат! — воскликнула Джулия, не скрывая своегонегодования. — И все эти истории о твоем сиротском детстве и участии в родео —всего лишь чьи-то дешевые, лживые выдумки. А мои браться верили во всю этучепуху!

— Прошу прощения за то, что невольно ввел в заблуждениетвоих братьев, — сказал Зак, откровенно забавляясь ее непритворным возмущением,— но дело в том, что я обычно знакомился с продукцией нашего рекламного отделауже в готовом виде — а именно в журналах и газетах, когда было поздно подниматьшум и возмущаться очередной не правдоподобной историей. Кроме того, в то времяя и не мог себе этого позволить. Ведь после того, как я в восемнадцать летпокинул Риджмонт, мне пришлось самому зарабатывать себе на хлеб.

Джулии очень хотелось спросить о причине, по которой онпокинул родной город, но она решила не торопить события.

— А у тебя есть братья и сестры?

— У меня были два брата и сестра.

— Почему ты говоришь «были»?

— По целому ряду причин, — вздохнул Зак, попытавшисьоткинуться на спинку дивана, но тотчас же почувствовал, как беспокойнозашевелилась Джулия, и вновь вернулся в прежнее положение.

— Если ты почему-либо не хочешь об этом говорить, — сказалаона, моментально уловив перемену в его настроении, — то не нужно. Давайпоговорим о чем-нибудь другом.

Зак понимал, что обязательно расскажет ей обо всем, хотя ине испытывал никакого желания анализировать те мириады чувств, которыезаставляли его сделать это. Ведь у него никогда не возникало потребностиотвечать на те же самые вопросы, когда их задавала Рейчел. Правда, он никогдане доверял ни ей, ни кому-нибудь другому самое сокровенное, то, что рано илипоздно могло быть использовано против него. Но Джулия уже столько для негосделала, что он просто обязан был ответить на все ее вопросы. Покрепче обнявее, он заговорил:

— Я никогда не рассказывал об этом ни одной живой душе.Хотя, Бог свидетель, меня просили тысячи раз. Правда, эта история не такая уж иинтересная, и если я избегал всяких разговоров о ней, то только потому, что оначрезвычайно неприятна для меня, и потому, что трудно рассказывать о чем бы тони было после семнадцатилетнего молчания.

Заинтригованная и польщенная, Джулия молча ждалапродолжения.

— Мои родители погибли в автокатастрофе, когда мне былодесять лет, — начал Зак, — и поэтому всех нас — меня, двоих братьев и сестру —воспитывали родители отца. Хотя «воспитывали»— слишком громко сказано. Большуючасть времени мы проводили в закрытых цветных школах. Мы все были погодками —Джастин, самый старший, потом я, потом Элизабет и Алекс. Джастин был… — Закзапнулся, тщетно пытаясь подыскать наиболее подходящее слово для описаниябрата. — Он был очень хорошим. И в отличие от большинства старших братьевохотно таскал меня повсюду за собой. Он был… добрым. Чутким. Он покончил ссобой, когда ему было восемнадцать.

То, что рассказал Зак, было настолько ужасно, что Джулия несмогла сдержать невольно вырвавшего возгласа:

— О Боже! Но почему?

Прежде чем ответить, Зак сделал глубокий вдох, как бысобираясь с силами.

— Он был голубым. Этого никто не знал. Кроме меня. Онрассказал мне об этом за час до того, как застрелился.

Наступило непродолжительное молчание, которое первойнарушила Джулия:

— Но неужели он не мог поговорить с кем-то, выговориться,облегчить душу, попросить поддержки У семьи?

Зак горько засмеялся.

— Моя бабушка — в девичестве Гаррисон, а эта семейка всегдагордилась необычайно высокими моральными устоями, считая при этом своим долгомнавязывать их также и всем окружающим. Они бы сочли Джастина извращенцем,моральным уродом и публично отреклись от него, если бы он тотчас не покаялся. Сдругой стороны, они были их полной противоположностью — безрассудные,безответственные, обаятельные и очень слабые. Но наиболее выдающейся чертой,передающейся из поколения в поколение всем мужчинам семейства Стенхоуп, была ихнепомерная любовь к женскому полу. Всегда. Об их распутстве ходили легенды, носамое интересное, что они этим страшно гордились. Мой дедушка, естественно, неявлялся исключением. Я уверен, что даже семейству Кеннеди нечего делать рядомсо Стенхоупами в том, что касается женщин. Постараюсь привести тебе наиболеебезобидный пример. Когда кому-нибудь из нас исполнялось двенадцать, дедушка ввиде своеобразного подарка приглашал проститутку и устраивал небольшой интимныйужин, после которого гостья поднималась в спальню именинника.