закончившие средние школы для девочек, которые были созданы в конце XIX в. специально для подготовки хороших жен и мудрых матерей. Они поднимали важные вопросы, желая выяснить, что же представляет из себя идеальная семья и какую роль должна играть женщина как в обществе, так и дома.

Дети и школа

2 сентября 1871 г., всего через четыре дня после того как Дадзокан отменил домены даймё и создал вместо них префектуры, новое правительство учредило Министерство образования, в задачи которого входила организация общенациональной системы обязательного образования. При этом лидеры Мэйдзи руководствовались разными мотивами. Одни, такие как Ито Хиробуми, считали, что Япония не сможет достигнуть Цивилизации и Просвещенности без образованного населения. Другие, такие как Ивакура Томоми и Окубо Тосимичи, думали, что народное образование необходимо для того, чтобы воспитывать будущих лидеров нации. Более того, всеобщее образование, по их мнению, даст всем японцам знания, необходимые для осуществления их экономических проектов, способствуя, таким образом, созданию сильной нации. По словам Кидо Такаёси, «сила и процветание страны базируется на силе и процветании людей. Если простые люди по-прежнему останутся в невежестве и нищете, — писал он в 1869 г., - красивая фраза «императорская реставрация» не будет иметь смысла, а попытка встать в один ряд с ведущими державами мира окажется обреченной на провал»{173}.

Правительство Мэйдзи постепенно приближалось к формулированию своих планов, и 4 сентября 1872 г. Дадзокан провозгласил Предписание об образовании. Согласно ему, территория Японии делилась на 53 760 начальных и 256 средних школьных округов, оно объявляло о создании восьми университетов и вводило обязательное четырехлетнее образование для каждого ребенка. В преамбуле к Постановлению обозначались две взаимодополняющие цели образования. С одной стороны, в документе подчеркивалось, что люди должны рассматривать школу как средство для продвижения и достижения успеха в этой жизни. С другой стороны, правительство также указывало, что новая система должна способствовать появлению моральных и патриотично настроенных граждан, которые будут изучать практические знания и науки с целью помочь обществу и создать мощную, современную нацию.

Чиновники Министерства образования энергично работали над тем, чтобы запустить новую систему в действие уже в начале 1870-х. Результатом их усилий было то, что к середине десятилетия несколько сотен тысяч мальчиков и юношей посещали начальные и средние школы. Наследие эпохи Токугава объективно работало в пользу правительства. Так, пока правительство Мэйдзи занималось строительством большого количества новых школ и организовывало подготовку учителей, оно в конце 1872 г. сертифицировало большинство старых теракоя и частных академий в качестве начальных школ, а школы доменов были превращены в средние школы. Кроме того, что ему в наследство досталось большое количество опытных учителей и школьные помещения, новый режим обнаружил, что издатели уже давно привыкли к торговле учебниками. А тот факт, что самураи и простолюдины на протяжении поколений рассматривали обучение в школе в качестве составляющей повседневной жизни, помог многим японцам принять новые директивы, касающиеся образования.

Несмотря на многообещающее начало, министерство вскоре столкнулось с существенными проблемами. Чиновники были разочарованы степенью укомплектованности школ учащимися. Даже в 1880-х только 60 % мальчиков школьного возраста и 20 % девочек посещали начальную школу. Этот показатель лишь немногим превышал цифры, показанные предыдущим поколением. Более того, отпрыски самурайских родов и дети горожан с гораздо большей охотой получали четырехлетнее обязательное образование, в отличие от своих сельских сверстников. Посещение начальных школ в префектурах, находящихся на периферии, уступало среднему уровню по стране. Не меньшую проблему, с точки зрения правительства, представляли многочисленные несоответствия, которые существовали в образовательной системе. В зависимости от школы, которую они посещали, ученики занимались изучением разных предметов. Министерство образования распространяло новые переводы западных работ по истории, точным наукам и философии. Но они были менее популярны, чем Помоги себе сам Смайлза и практически дословный перевод на японский работы Франсиса Вейланда Элементы науки о морали. написанной им для студентов Браунского университета и посвященной изучению ценностей и морали. Однако многие из учеников новых японских школ были вынуждены пользоваться старыми учебниками, использовавшимися еще в теракоя, такими как Собаи ораи («Наставление по торговле»). Некоторые школяры по-прежнему зубрили классические конфуцианские тексты.

Министерству на протяжении 70-х гг. XIX в. также приходилось отбиваться от критических замечаний, высказываемых конфуцианскими традиционалистами. Мотода Нагадзанэ, наставник императора, который позднее предпримет атаку на идеи Ито относительно конституционного строя как на попытку превратить «японцев в раскрашенные копии европейцев и американцев», не собирался соглашаться ни с западными работами по проблемам морали и этики, ни с мнением, что образование должно служить на благо индивидууму. В своей работе 1879 г. «Великие принципы образования» Мотода порицает западные книги, такие как Элементы науки о морали, за разрушение традиционной этики и распространение безответственных теорий, порождающих неспособных правительственных чиновников и малодушных граждан. Японию ожидает катастрофа, заключал Мотода, если Министерство образования не поймет в скором времени, что «суть образования — определяющего путь человека при помощи знаний и умений, правдивости, преданности и сыновней почтительности — заключена в великих принципах, приведенных в наставлениях наших предков и в классических трудах», и что «люди будут культивировать искренность и придерживаться хорошего поведения, если этическое воспитание будет базироваться на учении Конфуция»{174}.

К началу 80-х гг. XIX столетия многие олигархи стали с симпатией относиться к идеям, высказываемым Мотода и другими консерваторами. Политические неурядицы конца 70-х — начала 80-х, наряду с усилиями по разработке и принятию конституции, заставили лидеров Мэйдзи заняться поисками путей создания общества, проникнутого идеями долга, которое будет служить опорой правительству. Ямагата Аритомо, столь сильно озабоченный проблемой единства нации, даже настаивал на том, что Япония, если она хочет обеспечить себе светлое и безопасное будущее, должна обратить самое пристальное внимание на «военную подготовку и образование». «Если люди не любят свою страну так, как любят они своих родителей, и если они не готовы пожертвовать своими жизнями ради ее безопасности, — писал он, — такая страна не просуществует и одного дня». Более того, продолжал Ямагата, «только образование может привить и сохранить в людях чувство патриотизма». А лучшим способом воспитания патриотизма у школьника является «изучение своего языка, истории и других предметов»{175}.

Эти идеи нашли свое воплощение в Императорском рескрипте об образовании. Рескрипт был издан в конце 1890 г., непосредственно перед созывом первого Императорского парламента. Он был составной частью усилий, направленных на обеспечение общественной поддержки перед принятием конституции и изменением политической