Я задергалась, пытаясь подняться, и Китто в конце концовперестал прижимать меня к земле и помог встать. У Галена не было никакогомагического оружия; я должна была что-то сделать. Я пошла вперед, и Киттосхватил меня, удерживая. Я попыталась вырваться, развернулась на босых пятках,чтобы приказать ему отпустить меня, но поскользнулась на окровавленной земле ишлепнулась на задницу в скользкую траву. Мои руки вымазались в крови – свежей,алой крови, дождем пролившейся на землю. Левая ладонь начала зудеть, а потомбудто загорелась. Это оказалась кровь Безымянного – такая же ядовитая, как ивсе его существо.

Я вскочила, пытаясь оттереть кровь с руки платьем, но это непомогло. Жжение распространилось под кожу, потекло по венам, словно вся моякровь превратилась в расплавленный металл, вязкий и жгучий, словно собственнаямоя кровь стремилась прожечь себе путь наружу.

Я закричала от боли, и Китто дотронулся до меня, стремясьпомочь. Он тут же с воплем отпрянул, перед его футболки окрасился свежейкровью. Он вцепился в футболку и задрал ее, и я увидела по всему его телусочащиеся кровью отметины от моих ногтей – глубокие, гораздо более глубокие,чем были первоначальные царапины.

Мой кузен Кел назывался Принцем Древней Крови. Он мог зановооткрыть любую рану, какой бы давней она ни была. Но рана всегда оказываласьтакой же, как была первоначальная. То, что я сделала с Китто, было другим. Дойлкогда-то сказал мне, что у меня проявится вторая рука власти, но когда и какая– угадать невозможно. Моя собственная боль утихла, когда Китто покрылся кровью.Но я не хотела, чтобы пострадал Китто. Я хотела крови Безымянного.

Если мне нужно коснуться Безымянного, чтобы сработала этановая сила, то я скорее всего умру – но я хотела применить магию, как этоделают с огнестрельным оружием: лучше начать стрелять издалека, не дожидаясь,пока придется стрелять в упор. И продолжать огонь, пока хватит патронов.

Я вытянула левую руку к монстру ладонью наружу и подумала –не произнесла слово "кровь", а представила себе кровь. Я представилаее вкус, соленый и металлический; ее почти обжигающую температуру; как оназагустевает, когда охлаждается. Я представила запах крови – этот бросающий вдрожь привкус – и запах мяса, сырого фарша от свежепролитой крови, когда еепролито достаточно много.

Я думала о крови и шла к Безымянному.

Всего через несколько шагов боль вернулась: кровь вскипела ввенах, и я упала на колени, только руку все так же держала ладонью ктвари, – но я могла поспорить, что у Китто раны затянулись. Я закричала отболи и увидела, как смещается в мою сторону огромный глаз, силясь разглядетьменя, впервые разглядеть по-настоящему. От боли у меня мутилось зрение,перехватило горло. Я задыхалась от боли. Потом стало чуть легче. И еще чуточку.И еще. Когда в глазах у меня прояснилось, кровь стекала из ран на этой гореплоти, текла не так, как должна течь кровь, а как течет вода – быстрее, нетакая вязкая. Остатки боли исчезли, когда начали кровоточить все раны, которыесегодня получила эта тварь. Каждое пулевое отверстие хлестало кровью, каждыйпорез расцвел алым. Кровь потекла по телу твари ручьями.

Безымянное пошло в мою сторону, громадное и жуткое, –это было как смотреть, как на тебя надвигается гора. Я понимала, что если онодо меня дотянется, то убьет; значит, нужно было этого не допустить.

Я стала думать не просто о крови, но о ранах, желала некрови, а смерти. Я хотела, чтобы оно сдохло.

Его бок вдруг прорезала рана, словно открылся новый рот,потом еще и еще одна. Будто гигантский невидимый меч рубил эту тварь. Кровьпотекла быстрее, пока Безымянное не покрылось склизким красным плащом с головыдо пят, не оделось собственной кровью. Потом кровь хлынула почти черной волной,озером разлилась по траве. Она лилась и лилась и катилась ко мне, пока я неоказалась в луже горячей крови, – и все еще продолжала течь.

Чем больше крови теряла тварь, тем спокойней становилась я.Спокойствие, почти безмятежность, заполнило меня целиком. Я стояла на коленях вразливанном море крови, смотрела, как шагает ко мне эта тварь, – и небоялась. Я ничего не чувствовала, не была ничем, только волшебством. В этомгновение я дышала, я жила, существовала только одними чарами. Рука кровиовладела мной, использовала меня так же точно, как я пыталась использовать ее.С этими древними силами никогда не знаешь, кто из вас хозяин, а кто – раб.

Безымянное выросло надо мной кровавым холмом, одно иззавихрений его тела потянулось вперед, ко мне, и когда оставалось лишьнесколько ярдов, я услышала резкий, почти испуганный вздох, и оно взорвалось.Не тело взорвалось, а словно вся кровь до капельки в один миг вылетела из этойгромадной туши. Сам воздух стал кровью, дышать было – все равно что под водой.На миг я подумала, что захлебнусь, а потом стала ловить ртом воздух и пытатьсяоткашляться от крови, и все одновременно.

Что-то большое ударило мне в висок, и я упала на пропитаннуюкровью землю. Даже на пороге смерти оно пыталось прихватить меня с собой.Омытое кровью лицо Китто и залитый кровью Шалфей у него на плече – вот что яувидела перед тем, как мир поглотила тьма.

Я очнулась, плывя по воздуху, и поначалу решила, что это восне. Но тут я заметила, что Гален тоже плывет в воздухе рядом со мной. Яогляделась и увидела, что вообще все фейри во дворе парят в воздухе. Магияпронизывала все вокруг, расцветала в воздухе красочными фейерверками, порхалавокруг нас стайками фантастических птиц, никогда не летавшими в смертныхнебесах. Леса вырастали и опадали прямо на глазах. Мертвецы поднимались, шли иисчезали. Словно чьи-то грезы и кошмары ожили и прогуливались по яркомукалифорнийскому солнышку. Это было первозданное, неукрощенное волшебство, и небыло руки, способной его контролировать, – это была просто магия, везде иповсюду.

И эта магия вливалась в Риса, Холода, Дойла, Китто, Никку,даже в Шалфея. Я видела, как призрачное дерево подплыло к Никке и скрылосьвнутри него. Шалфея оплели цветущие лозы. Мертвецы парадом направились к Рису иисчезли в нем один за другим, а Рис кричал. Холод был погребен под чем-то,похожим на снег. Он бил по снегу здоровой рукой, но не мог освободиться. Я заметилаДойла, полускрытого за чем-то темным и змееобразным, и тут магия наконецдобралась до меня и Галена, висящих всего в паре футов друг от друга. Насударило волной запахов и красок. Пахло розами, а на запястье у меня проступилакровь, словно я поранилась о шипы. Остальные – так я подумала – получилиобратно то, что они отдали Безымянному, но мы с Галеном ничего ему не отдавали.Я думала, по этой причине магия нас минует, но я ошибалась. Дикая магиявырвалась на свободу – и искала себе пристанища.

Нечто похожее на огромную птицу образовалось из кровавойкучи и целенаправленно полетело ко мне. Гален крикнул: "Мерри!", исияющее существо ударилось в меня, проникло в меня, но не вышло спротивоположной стороны. Одно мгновение я смотрела на мир сквозь хрустальноестекло и магический туман. Запахло гарью, и снова я рухнула в темноту.