Сареф внезапно вскинул руку, перед его ладонью возник каменный тонкий диск, об который разбилось появившееся из ниоткуда пламя, обтекло его фигуру и потухло у ног.

Я лихорадочно обшаривал взглядом зал, пытаясь понять, откуда прилетела техника. Только через несколько мгновений сообразил, что смотрю не туда. Нужно выше. Вон там, перед одной из колонн внутреннего круга, почти у самого свода. Обычный идущий старше меня, но младше мамы. Одет в серый, невзрачный традиционный халат.

Всё бы ничего, но он висел в воздухе, вернее, стоял на широком мече, который и удерживал его на высоте десяти ростов над нами.

Сареф заорал:

— Гархова отрыжка, ты присвоил себе мой меч!

Мгновение и незнакомец, всё так же стоя на мече, сорвался вниз, обогнул центр зала, мелькая за колоннами и оставляя после себя падающее пламя. Оно сомкнулось в кольцо, с рёвом пронеслось мимо меня, сжалось, стекаясь к Сарефу, нахлынуло на него, обращая его в пылающий факел.

Через мгновение оно опало, оставив после себя каменную статую.

А я выругался. Тот, кого я так ждал, стоял теперь на земле, соскочив с меча, уперев его в камень и придерживая за рукоять одной рукой. Стоял так близко, что я должен был видеть его контракты и Указы. И не видел ничего. Ничего! Ни давно исполненных контрактов, ни двухцветных Указов фракций, ни трёхцветных Указов вилорцев.

Ни-че-го.

До этого я шёл с Сарефом лишь потому, что собирался с его помощью выиграть время на подчинение печатей этого Тёмного. Не верил, что Сареф, только недавно ставший Предводителем Воинов справится с ним.

Но что мне делать теперь? Может, я не вижу печатей потому, что Тёмный очень силён?

Я вздрогнул. Вот уж утешение. Если разница в силе действительно влияет на то, что я вижу из контрактов, то насколько же силён Тёмный?

И есть ли мне разница? Страж Клатир не придёт на помощь. Эти подземелья Древних не выпустили мой призыв, а лишь сообщили обо мне их хозяину. Тёмный уже убил в своих проверках моих стариков. Не выпустит ни меня, ни остальных. Один из нас должен умереть.

Статуя, в которую превратился Сареф, вздрогнула, осыпалась каменным крошевом. В сторону только убравшего летающий меч в кисет Тёмного устремился целый сноп каменных игл.

Все они бесследно исчезли, не долетев шага до Тёмного.

В его же руке огромный меч сменился другим оружием. В первый миг я не понял, каким именно. Дубина?..

Но затем Тёмный шевельнул кистью, раздался звон, а я наконец понял, что вижу. Короткий цеп, схожий с теми, которые использовали на ферме Плава для того, чтобы размолотить плети Багрянки в кашу. Длинная деревянная рукоять под две ладони, четыре крупных железных кольца соединяли её с короткой шипастой частью.

Я не успел даже удивиться такому странному оружию, как позабыл о нём.

За спиной Тёмного, выше его головы проявился неяркий, но вполне различимый расправивший крылья феникс.

Дарсово отродье!

Я замер, не дыша, впившись взглядом в проявляющегося феникса.

Сколько перьев в хвосте?

Сколько перьев в его дарсовом хвосте?!

Раз…

И всё.

Я с облегчением выдохнул, выталкивая из головы десятки заполошных мыслей. Не Проверяющий этих земель, не полноценный Страж, а всего лишь равный мне шэн, однажды в нужном месте и с нужным амулетом Древних прошедший испытание Стражей. И выбравший другой путь к Небу.

Сареф не видел того, что видел я, не мучился сомнениями, под его ногами засияло обращение, а через миг он вскинул меч и бросился к Тёмному. Целый и невредимый, словно и не он только что был охваченной пламенем статуей. Когда между ними оставалось всего десять шагов, Тёмный скользнул прочь, техникой унёсся на другой конец круга, образованного внутренними колоннами. Сареф выругался, бросился следом, под ногами его всё так же горело обращение.

И снова Тёмный подпустил его ближе и сбежал, не вступая в сражение, вынуждая Сарефа расходовать энергию на земную технику. Я поджал губы: эдак всё преимущество Сарефа исчезнет, но, может, Тёмный всё же приблизится ко мне на расстояние удара?

Но Сареф не стал продолжать зря сжигать силы, обращение под его ногами мигнуло, сменяясь, через миг он окутался клубом знакомой мне пыли и мгновенно настиг Тёмного. Жалобно звякнул металл. Удар Сарефа был красив и стремителен, но Тёмный одним движением отмахнулся от него. Я даже сморщился, видя, как тяжёлый цеп отшвырнул тонкий цзянь. Через миг Тёмный ударил в ответ, заставляя Сарефа отскочить прочь. Затем перед его грудью засияло обращение и в Сарефа ударили десятки огненных игл.

И бесследно растворились. Цзянь снова ужалил. На этот раз удачней, Тёмный не успел отбить сверкнувший голубым меч, халат на его левом плече разлетелся в клочья от ярости оружейной техники. Но ни следа крови.

Тёмный выругался, бешено закрутил цеп, крест-накрест рассекая воздух перед собой. Сареф шагнул назад раз, другой, под его ногами загорелось новое обращение и Тёмного словно пригнуло к земле. Заметно было, как опустились его плечи, замедлилось вращение цепа.

Я даже подался вперёд.

Давай, подведи его ближе!

Сареф словно услышал меня, ужалил вновь засиявшим цзянем. Раз, другой, третий. Теперь отступал Тёмный, где-то отбивая, где-то уходя от уколов меча. Один вдох, второй. А затем он вскинул свободную руку, вокруг запястья вспыхнуло обращение. Удивительное, ни разу мной не виданное, состоящее из двух вписанных друг в друга разноцветных кругов и двух цепочек символов Древних. Сареф зарычал, удвоил натиск, но прорваться через завесу свистящего цепа не сумел.

Спустя три вдоха из ладони Тёмного вырвалась на свободу огненная змея. Едва ли не как живая, с чёрными глазами, ясно очерченной тёмной чешуёй на длинном теле, распахнутой пастью из которой вырывался кроваво-красный язык. Змея скользнула к Сарефу, закружила вокруг него, охватывая кольцами длинного тела. Он вскинул меч, ловя метнувшуюся ему в лицо пасть змеи на клинок и словно отжимая от себя её огненное тело.

Перед Сарефом и Тёмным одновременно вспыхнули обращения. И если Сареф словно разорвал огненную змею рванувшим от него пыльным смерчем, то из руки Тёмного вырвался настоящий поток пламени.

Через мгновение смерч и пламя столкнулись и поразили меня очередной раз. Они замерли, словно сошлись в борьбе два равных противника. То язык пламени едва не разрывал надвое смерч, то пыльные стрелы пронзали пламя, едва не добираясь до Тёмного. Это продолжалось два вдоха, а затем огонь и пыль опали, разлетелись по каменным плитам пола узкими ручьями, которые достигли первого кольца колонн и только там исчезли.

Один из пыльных ручейков дополз и до меня, замершего за одной из колонн. Коснулся сапог, чтобы через миг истаять. Вот только пронзившая меня боль, ясно сказала, что и эта малость не прошла бесследно.