– В полном. Проверили, он действительно прописан потому адресу, который указан в паспорте. Инженер на автозаводе.

– А что говорит тот парнишка, который первым Лазаревузасек? Похож этот инженер на человека, с которым она приехала на машине?

– Он лица не видел. Но тот мужчина был гораздо нижеростом.

– Личность второго погибшего установлена?

– Да, при нем документы были.

– Давайте сюда, я перепишу данные. И паспортзадержанного тоже.

Настя села за стол и стала переписывать фамилии и прочиесведения из паспортов, которые положил перед ней оперативник.

– Между прочим, погибший был непростой, – заметилВолодя, сладко зевая. – При нем было четыре пачки стодолларовых купюр. Двенастоящие и две «кукольные». Тот еще жук. Я вот все думаю, зачем он на этустройку потащился, имея в кармане такие деньги. Неужели он оказался таким жедураком, как все мужики?

– Что вы хотите сказать? – подняла головуНастя. – Почему все мужики – дураки?

– Ну, не все, это я так, к слову, – усмехнулсяон. – Очень часто мы, мужики, за дармовым удовольствием гонимся и про всезабываем.

– Уверяю вас, мы, женщины, не лучше, – оченьсерьезно ответила Настя. – Вы думаете, Лазарева завлекла его туда подпредлогом быстрого секса?

– А как иначе-то? – искренне удивился оперативник. –Или потрахаться, или выпить, больше незачем ему туда было идти.

«А деньги? – добавила про себя Настя. – Двенастоящие пачки и две «куклы». Это очень похоже на мошенничество. Или нашантаж. Тогда понятно, зачем он пошел на стройку. Там была назначена встреча.Интересно, с кем? Неужели с Лазаревой? Или с кем-то другим, а Лазареваоказалась там случайно и пыталась совершить очередное убийство. Время как разподходящее, после двадцати трех часов. И способ тоже – удушение. Вот черт,неужели я ошиблась с ней? То-то радости будет Мельнику, когда окажется, что онбыл прав и Лазарева – убийца. Что ж, тогда придется отдать должное егопрофессиональному опыту и сыщицкому чутью. А я, выходит, круглая дура и наоперативной работе мне делать нечего. Ладно, так тому и быть, все равно уйду изотдела, это решено».

Прошло не меньше часа, пока Настя наконец закончила беседусначала с оперативником, потом с задержанным Парыгиным. Усадив Иру в машину,она сказала:

– Сейчас заедем туда, где это случилось, я гляну быстренько,и тогда уже домой. Показывай дорогу. Заодно буду знать, куда к вам в гостиездить придется.

Увидев милицейские машины и карету «Скорой помощи» возлестроящегося здания, она вышла из машины, оставив Иру одну. Да, неприветливоеместечко. Странная у наших властей манера сначала строить жилые дома, а потом,спустя довольно много времени, начинать создавать нормальные условия для людей,в этих домах живущих. Вероятно, предполагается, что жилищный вопрос стоит внашем обществе настолько остро, что человек готов переезжать на новую квартиру,несмотря на отсутствие дорог, освещения, муниципального транспорта и магазинов.

Через четверть часа Настя вернулась и открыла дверь состороны пассажирского места.

– Садись за руль, – коротко бросила она. – Яскажу, как ехать.

Ирочка послушно перебралась на место водителя и завеладвигатель, а Настя оперлась затылком о подголовник и прикрыла глаза, борясь стошнотой. Перед глазами стояли два искалеченных тела, лежавших в огромной лужеподтаявшего снега. Конечно, все люди должны рано или поздно умереть. Но всеравно… Они должны умирать тогда, когда им это предписано природой. Только тогдаи только так. И никак иначе.

* * *

Ира критически оглядывала Настино жилье. Ей, домовитой ихозяйственной, сразу стало все понятно про обитателей этой маленькой квартирки.

– Значит, вот тут вы и живете с мужем?

– Да, – рассеянно кивнула Настя, – вот тут иживем. Не обращай внимания, у меня не убрано.

Ира быстро прошла на кухню.

– Ну, это как сказать, – послышался оттуда еезвонкий голосок, – здесь у тебя чистота, как в операционной. Плитаблестит, раковина сверкает. Не клевещи на себя.

Настя уселась на диван, вытянула ноги и уставилась глазами впротивоположную стену. Середина ночи, ложиться спать бессмысленно, все равновидение разбившихся тел не даст уснуть. Надо бы Ирочке постелить да уложить ее,пусть отдыхает. Сама она и на кухне посидит с чашкой кофе и сигаретой иподумает…

– Настя, что с тобой? – раздался у нее над ухомголос Ирочки.

– А что?

– Ты сегодня на себя не похожа. Час назад в отделенииносилась как механический веник, по лестницам бегала, глазами сверкала, атеперь ты опять такая, как всегда. Что-то случилось?

– Нет, все в порядке, Ириша. Давай я тебе постелю.

Ира встала прямо перед ней, и взгляд у нее был укоризненный.Настя невольно залюбовалась ее стройной фигуркой, темными волнистыми волосами,хорошеньким личиком.

– Ты морочишь мне голову, – твердо заявилаИра. – Это ты Стасову можешь впаривать про то, что тебе скучно…

– Ира, – изумленно перебила ее Настя, – чтоза жаргон? Где ты выучила это вульгарное словечко «впаривать»?

– А как с тобой еще прикажешь разговаривать, если тынормальных слов не понимаешь? У меня есть глаза, и эти глаза видят, что тысовсем не скучаешь. Тебя что-то гложет, и ты от этого «что-то» пытаешьсяубежать. Так или нет?

– Допустим, так. Ты требуешь у меня отчета?

Это было грубо, но Настя спохватилась слишком поздно.Выражение Ирочкиного лица из укоризненного моментально превратилось вобиженное.

– Я не требую никакого отчета, но если у тебя проблемы,то, может быть, я смогла бы тебе помочь.

– Прости, – Настя ласково дотронулась до ееруки, – не сердись на меня. Я не хотела тебя обидеть. У меня действительнопроблемы, но вряд ли кто-то может мне помочь.

– Не говори так, – горячо возразила Ира. – Язнаю, ты ужасно самостоятельная и не любишь просить о помощи, но так нельзя,Настя! Поверь мне, так нельзя. Человек не может всегда справляться со своимибедами сам, он нуждается в помощи и поддержке, и это не стыдно. Ты посмотри,что ты с собой сделала!

– Тебе не нравится? – осведомилась Настя.

– Не в этом дело. С точки зрения красоты это здорово,глаз не оторвать, но ведь это не ты. Это не ты, Настя. До какой же степени тыдолжна стать противна самой себе, чтобы захотеть перестать быть собой.

– Тут ты права, – усмехнулась она, – ядействительно сама себе противна. Но если тебя это пугает, я сейчас приму душ исмою с себя всю эту красоту. Все равно нельзя идти в таком виде на работу.

– Не хочешь рассказать мне, что случилось?