1976 год. Город Наманган. Время примерно полдесятого вечера, ливень. Уже стемнело. И мы идем под проливным дождем по улице, хорошо освещенной фонарями, возвращаемся из парка культуры и отдыха. Меня ведут за руки мой старший брат и мама. И эта река, текущая под ногами, превращающая поход почти в плавание, делает меня невероятно счастливым, потому что я лечу, я плыву вместе со своими родными, и теплота их рук превращает этот день в какой-то праздник, который на всю жизнь оставался со мной. И как только теплая вода с неба капает на меня, я мгновенно окунаюсь в тот день.

У меня история грустная и для меня счастливая. Это декабрь 2006 года. Я просыпаюсь в ледяной комнате с кучей трубочек, присоединенных ко мне. Я отошла после наркоза, с повязкой на голове. И я вспоминаю, что до этого было со мной хорошего, доброго. Но самое главное, что я помню родителей и своего первого мужа. Я цепляюсь за каждый момент – дата рождения, запах, аромат мамы, подушки, когда я лежу в постели с любимым, каждая деталь. И время пролетело мгновенно. Я выздоровела быстро. Но в тот момент я прожила еще раз всю жизнь. И каждый момент счастья и удовольствия был непередаваемым, необъясняемым. Я жива. Открыта новая страничка в моей жизни.

Тепло. Лето. Мы идем с бабушкой через огро-о-омное поле на кладбище к дедушке. И мне всего шесть лет. Я бегаю и прыгаю вокруг бабушки. А она тихонечко идет и несет в сумке пшено и конфеты. А мне так радостно! И я прыгаю и прыгаю. И бабочки кругом летают, и я прыгаю!

– Бабушка, а откуда берутся бабочки?

– Это души людей, которые умерли, Ирочка. Когда человек умирает, его душа улетает, как бабочка, – говорит бабушка.

А я все продолжаю прыгать и изображать бабочку, взмахивая руками. И мне та-а-ак хорошо! Потому что я лечу-у-у!

– Бабушка! Я хочу поскорее умереть, чтобы стать бабочкой!

– Подожди, Ирочка, пока не пришло твое время…

Я с Сашей (Александром Кайдановским), в феврале, жуткий мороз, мы гуляем по загородному парку, у него камера, я в маленькой короткой юбке, он меня снимает, а я кривляюсь, дурачусь. Сколько лет прошло, а этот момент самый счастливый в моей жизни.

2010 год. Мы хотим пойти гулять с внуком в парк. Мы уже оделись. Мой муж Юра идет вымыть руки. Он моет руки и вдруг падает. Я не понимаю, что происходит. Приезжает «скорая», забирает его. Александр Николаевич кладет его к себе в Бурденко. Я благодарна Александру Николаевичу Коновалову. Юра приходит в себя через трое суток. Вы не представляете, как я счастлива. Я ощущаю это до сих пор – как мне позвонили и сказали: «Ваш муж пришел в себя». И вот сейчас он чуть-чуть начал ходить, прошло четыре года, мы ходим, мы ходим! И я счастлива.

Стояла глубокая осень. Я шла сильно уставшая, дорогой, которой хожу несколько раз в день. «Мостики-листики, листики-мостики», – послышалось вдали. Детский голос приближался, напевая эти слова. Я увидела мальчика лет пяти и женщину, скорее всего его маму. «Мостики-листики, листики-мостики!», – заливаясь смехом, звонко кричал ребенок. Поравнявшись с ними, я поняла, что он может быть не очень здоров в общепринятом смысле, но мне понравилось, что мать не одергивала его, а лишь крепко и нежно прижимала к себе. «Мостики-листики», – неслось уже у меня за спиной. Пройдя еще немного, я случайно опустила глаза и поняла, чему так радовался малыш. Впереди меня была огромная лужа, для перехода через которую кто-то положил несколько деревянных поддонов. Народу по ним прошло достаточно, все они были густо залеплены грязью, но в глубине между досками ярко пестрели последние, незатоптанные осенние листья, которые не увидел никто, кроме маленького ребенка, для которого обычный поддон – целый мост. Вот чему он так радовался и заливисто смеялся, вот они какие «мостики-листики». И мне, пожилому, в общем-то, человеку, вдруг стало неважно, что кругом серо и сыро, а впереди зима и одиночество. Я шла, радуясь тому счастью, которое Бог послал маленькому человеку, а тот великодушно и простосердечно поделился им со мной.

Очень комфортная погода, тепло, август 2014 года. Иду по аэродрому и очень волнуюсь, ведь мне предстоит совершить первый полет на спортивном пилотажном самолете. Сердце стучит, Боже, как я волнуюсь, не знаю, о чем думать… Белый лист. Страх. Адреналин. Небо. Кружусь. Не страшно. О, как это красиво! Земля. Небо. Земля! Вот это счастье! Летаю! Без неба не могу! Спасибо!

Моему маленькому сыну завтра годик. И я решил на первый его день рождения подарить ему море, познакомить его с ним. После долгого перелета, заселения в отель, конечно же, мы все устали. Но все же посадил его в коляску, и мы поехали на пляж. По дороге Даня заснул, и в момент, когда мы дошли до моря, он уже крепко спал. Мы не стали его будить, а просто укрыли и оставили его спать под убаюкивающий шум волн под опьяняющий запах моря. А сам стал сидеть и с трепетом ждать его пробуждения, я волновался, как он воспримет его, испугается, расплачется или… Я сидел, смотрел на уходящее солнце, слушал крик чаек и переживал. Прошел примерно час, и он зашевелился, я взял его на руки, сказал ему: «Смотри, сын, это море». Он, вытаращив глаза, просто смотрел на бескрайние просторы, долго смотрел, как ни на что никогда. Этот момент счастья, настоящего и разрывающего тебя каждый раз, как только вспоминаешь этот взгляд, который я буду помнить всю жизнь, описать я не смогу.

Примерно 1990 год, суббота, летний вечер, около пяти часов, квартира убрана, все-все на своих местах, как это бывает только после уборки, полы еще чуть мокрые. Я включаю на радиоприемнике третью кнопку, слушаю радиоспектакль и смотрю на вечернее лето.

Меня зовут Елена, мне шестьдесят два года, и сейчас я живу в Нью-Йорке. Здесь живут и работают мои сыновья с семьями. Семья младшего сына живет, собственно, уже в штате Нью-Джерси, в небольшом уютном городке, с отличной набережной вдоль Гудзона и прекрасным видом на Манхэттен. Вот про встречу на этой набережной и хочу рассказать. Вообще-то, я помогаю ребятам с внуками, из школы забрать, куда-то подвезти и т. д., обычная бабушкина «работа».

Но свободного времени тоже достаточно, люблю поплавать в бассейне, покатататься на велике, а погода здесь позволяет кататься долго, не только летом. Вот в один из таких дней я поехала кататься по набережной вдоль залива. В тот день настроение было как раз не очень… Очередной раз сидела на скамейке, думала о чем-то невеселом… типа, а жизнь-то проходит, ну и т. п. А место это недалеко от какой-то больницы. Издалека заметила инвалидную коляску, толкал ее мужчина, немолодой, но шел бодро и, что меня сразу удивило, пел! Коляска стала приближаться, и я разглядела в ней совсем старенькую женщину, настоящий «божий одуванчик». Голова была склонена набок, мне вообще показалось вначале, что она дремала… А мужчина продолжал петь, такое что-то ритмичное, вроде марша. И вдруг, так неожиданно для меня, а они как раз почти поровнялись с моей скамейкой, старушка запела тоже, вернее подхватила; насколько я могу судить, это был припев! Высоким, дребезжащим, слабеньким голосом, но она запела! Причем, это явно был их ритуал, они вместе пели припев, остальное он сам, наверное, на всю песню силенок у нее маловато… Вы бы видели эту милую бабусю, она вся выпрямилась, даже рукой постукивала в такт, обернулась, они улыбались друг другу и выглядели такими счастливыми! Не знаю, кто он ей, может сын, может просто социальный работник, не знаю, да и какая разница… Проехали они мимо довольно быстро, какие-то минуты, а я… Не знаю, но во мне что-то как перевернулось, так стало… тепло, как будто с чем-то необыкновенно хорошим рядом побывала… Милые вы люди, дай вам Бог еще попеть и пожить… А себе: «Что же ты? Руки-ноги на месте, даже на велике могу… семье нужна… Живи, делай что должно и не хнычь. Все образуется».