убил его! Зачем ты сделал это? – перебила его Клэр, срываясь на крик.

Приблизившись, она стала бить его кулаками в грудь. В гневе она наносила удар за ударом. Рука взлетела вверх к его лицу. Вцепилась в чёрную маску и, сорвав её, яростно швырнула в сторону.

Клэр глубоко вздохнула, а слёзы в тот же миг перестали сочиться из глаз.

Она замерла. Изменилась в лице. Стала спокойной, потерянной, равнодушной. Её нижняя губа дёрнулась. Она попыталась что-то сказать, но слов так и не последовало.

Перед ней стоял Мишель.

Это точно был он, хотя, увидев его лицо, Клэр решила, что сошла с ума. Его лицо… оно казалось другим, и некоторое время Клэр не понимала, что это за человек. Она была потерянна.

У него не было его роскошных усов, вместо них на щеке от виска растянулся розовый шрам. Он молчал так же, как и она.

– Я не в силах оправдываться перед тобой. Моя вина предельно ясна.

Клэр повернулась к нему спиной, пытаясь сдержать вулкан эмоций, бушующий внутри.

– Клэр… – ледяным голосом продолжил он, – мне нет оправдания, но я не мог рассказать тебе, чтобы не подвергать ещё большей опасности.

– Ты жив…

– Как и ты. Хотя император Александр уверял меня в обратном.

– Но зачем? Зачем ты убил Франсуа? – Она пыталась укротить свои слёзы, произнося предложение вязко, по слогам.

– Ты хотела знать, кто пытался тебя утопить. Он перед тобой.

Клэр рассерженно повернулась к нему и попыталась возразить:

– Что за чушь ты несешь?! Считаешь, раз он мёртв, то можно обвинить его во всех грехах?

– Я видел часть его лица за капюшоном. Он склонился над тобой и держал руками в воде. Взгляни на рукава его сюртука, они всё ещё мокрые.

Она бросила недоверчивый взгляд на руки Франсуа и, разглядев влажные пятна на тёмном сюртуке, яростно закачала головой.

– Уверен, что не могу даже представить твою боль сейчас… Мне жаль.

– Зачем ему это нужно?

– Видимо, ты более не нужна Александру.

Она тут же вспомнила, как разгневался Франсуа, когда она отказалась возвращать кольцо Наполеону. Родина значила для него так много, что, по всей вероятности, он готов был пожертвовать ею.

– А ты по-прежнему его верный слуга? – с обидой в голосе спросила она.

– Клэр…

– Ты ведь уже давно узнал, что я жива. Ты общался со мной, спал, но так и не рассказал о себе! Тебе доставляло удовольствие наблюдать за моей реакцией на все это?

– Я ведь уже говорил. Тебе нельзя было знать. Один неверный шаг, одно слово Франсуа обо мне, и всё могло обернуться против тебя.

Мишель подошел к ней и осторожно обнял. Едва заметно он вдохнул запах её волос и тихо произнёс:

– Пойдем, ты не можешь здесь оставаться. Тебе необходимо вернуться в Россию.

– Но мы же не бросим его вот так?

Она гордо стёрла слезы, чтобы их не заметил Мишель.

– На это нет времени. Сейчас нужно без отдыха мчать до Гамбурга. Путь предстоит очень утомительный и долгий, но я буду рядом.

Пока Мишель распрягал лошадей, Клэр со страхом смотрела на неподвижное тело на земле. Она надеялась вызвать в себе презрение. «Он бы не сожалел обо мне», – но все так же чувствовала вину за его смерть.

Оставив карету и Франсуа позади, Клэр и Мишель двинулись в путь. На полном ходу было тяжело разговаривать. Они молчали, изредка поглядывая друг на друга. Периодически давая лошадям передохнуть, Мишель интересовался её самочувствием, но в ответ она лишь пожимала плечами.

– Ты ведь тоже солгала мне.

– Исключительно из любопытства, насчет чего?

– Что ты из иного времени. Сперва я допускал это, признаю, но, встретившись с тобой вновь в Тюильри, окончательно удостоверился, что это была твоя шутка.

– Я не собираюсь оправдываться перед тобой.

– И не нужно. Несмотря на то, что для тебя я был мёртв, ты продолжала носить мой кулон. Я больше виноват перед тобой, и мне в самую пору оправдываться. Прошу, объясни мне только одно, как ты оказалась в Тюильри?

– Приехала по дороге, – ядовито ответила она и сама поразилась своей холодности.

– Клэр! Умоляю тебя, – он тяжело вздохнул. Холодный воздух уколол горло, и голос сделался хриплым.

– Сразу после твоей смерти я стала слугой императора Александра. Такой же, каким был и остаешься ты. Франсуа де Миро был моим учителем… и любовником.

На этой фразе Мишель едва заметно стиснул зубы, задёргал желваками. Он уставился в точку перед собой, словно боясь принять этот факт.

– Мне было велено передать Наполеону дорогую для него вещь и заодно выведать важные для государства сведения.

– Это был обман.

В её глазах застыл вопрос. Она ждала от него объяснений, но в то же время боялась их услышать. Стоило закрыть уши и сделать вид, что он ничего не сказал.

– Весь Париж и двор Наполеона кишат самыми беспринципными и профессиональными агентами. Отправлять плохо обученную девушку в логово зверя, который держит в страхе весь мир, крайне неразумно и бессмысленно! Он хотел, чтобы ты в это верила и не сбежала, чувствуя свою значимость. Не знаю, почему это кольцо так важно для Наполеона, но я был свидетелем разговора, в котором он изъявлял ярое желание заполучить его.

– Ха-ха! – залилась она в истерике. – Это в духе Его Величества. Знаешь, меня учили врать и учили распознавать ложь. Но, кажется, в этом я совершенно не преуспела. Император желал в любом случае избавиться от меня. Неужели я так опасна?

– По мне, так ты самое нежное и беззащитное Божье создание.

– Какие красивые слова… – словно змея, с обидой прошипела Клэр. – Они учили меня жить без тебя, – вдруг с новой силой сказала она. – Учили… но я не могла! Не могла тебя забыть.

– Ты вправе не верить, но, когда я получил от императора письмо с известием, что тебя не стало, я перестал жить. В твоей смерти был повинен лишь я один. Поэтому, увидев тебя в Тюильри, в месте, где опасность будет подстерегать тебя на каждом шагу, я пришел в ярость. Я был зол на этого дурака Франсуа, который соблазнил тебя. Я был зол на императора. И я дал себе клятву, что любым способом буду рядом, чтобы в случае опасности помочь тебе.

– Как в случае с Дюроком?

– Умоляю! Не будем. От одной только мысли, что он хотел с тобой сделать, у меня холодеет кровь.

– Но ты успел. Я благодарна тебе хотя бы за это.

– Ты всё та же. – Мишель повернулся к Клэр, смягчив лицо, и взял поводья её лошади в свою руку. – Та же прелестная, наивная и отважная