последнюю одежду, лишь бы согреть её, но не мог. Слишком много глаз, а такой человек, как он, не вправе проявлять излишнее внимание к не вхожей в семью императора особе. Клэр едва заметно прикоснулась к его руке, лежавшей на перилах.

Раздался звон часов. Придворные застыли в ожидании. Все принялись про себя считать последние секунды уходящего года.

Раздались выстрелы. Загремел салют! Чёрный бескрайний купол неба озарился зелёным, красным, жёлтым, синим. Искры пылали, как огненные мотыльки, со свистом и треском разлетаясь в разные стороны. Грохот отразился в груди. Над головами ликующей толпы кружили огненные шары. Все статуи и павильоны стали оживать под вспышками в ночной пустоте. Громче заиграл оркестр. Дамы вздыхали и ахали, мужчины пытались что-то выкрикивать, всплёскивая руками.

Клэр стояла, молча устремив взгляд высоко вверх. В её заворожённых голубых глазах отражались возникшие в небе огни. Трещащие искры падали в ночную мглу и растворялись в ней, оставляя после себя лишь запах пороха. На аллеях полились шипучие огненные фонтаны и ещё сильнее озарился до сих пор мрачный и величественный Тюильри. Никогда прежде Клэр не была свидетелем такой волшебной красоты. Как ребёнок, она ждала Нового года и, как ребёнок, предвкушала вместе с ним что-то сказочное. На минуту она снова ощутила себя прежней беззаботной девочкой, которая мирно существовала в своём времени.

Её ладонь внезапно накрыла чья-то рука. Тёплая, с огрубевшими мозолями, но такая родная. Она взглянула на М., но тот не обратил на неё никакого внимания, продолжая смотреть в небо.

Так наступил 1812 год. С этого момента для многих людей начался обратный отсчёт.

После праздничного салюта гости продолжили веселиться с бокалами в руках. Кто-то отправился играть в карты в соседние залы, а кто-то решил отойти в сторону для любви. М. ушёл с последним выпущенным салютом, поэтому Клэр была вынуждена снова бродить одна в поиске знакомых лиц.

– Клэр! – Она стала осматриваться в поиске источника голоса. – Подожди. – Франсуа напористо шёл, обходя встречных гостей. Оказавшись рядом, он схватил её за кисть и повёл в сторону от посторонних ушей. – Скажи мне, с какой целью ты крутишься около человека Бонапарта? Как долго это будет продолжаться?

– Франсуа, о чём ты? Ты забавляешься с мадам Бинош, которая прилюдно выставляет меня идиоткой. Какое тебе дело, в ком я нахожу утешение?

– Утешение? До сих пор мне казалось, что я с достатком дарю его.

– Я не собираюсь лгать тебе. Поначалу я действительно хотела разузнать что-нибудь важное у этого человека. Но сейчас… мне кажется, что я испытываю к нему… – Франсуа издевательски перебил её, надменно задрав подбородок.

– Любовь? Быстро же вы, мадемуазель, оправились после потери вашей прежней любви. На вашем месте я бы задумался, а способны ли вы вообще любить?

– Прекратите этот фарс! Я не желаю заканчивать праздник ссорой.

Он напрягся, сдвинул брови и вновь стал грозным вороном. Больше всего во Франсуа Клэр пугал именно этот взгляд.

– Касаемо, как вы выразились, фарса. Кольцо до сих пор при вас. Император Александр крайне недоволен этим обстоятельством. О чём вы думаете?!

– Я сама знаю, что делаю, Франсуа!

– Что вы задумали? – Он притянул Клэр к себе и ещё сильнее сжал её руку. От него исходил лёгкий запах вина, что давало ей ещё одну причину отвернуть лицо в сторону. – Пытаетесь вести свою игру, позабыв о том, что должны полностью подчиняться государю через меня?!

– Я не вещь! Не императора Александра и уж тем более не ваша! Я давным-давно поняла, что здесь мужчины не привыкли считаться с женщиной.

– Верните кольцо Бонапарту, и дело сделано! Я слишком долго этого ждал. Верните его, и мы тут же уедем.

– Может, я не собираюсь более его отдавать?

Франсуа изменился в лице и тут же отпустил её.

– Объяснитесь?! Мы стольким пожертвовали, столько сделали, чтобы оказаться здесь. Я столько пережил, чтобы вновь вернуться на родину. Моя семья уже не увидит этого дня. Я – последняя надежда на возрождение всего, чем мой род владел десятилетиями! Вы думаете лишь о себе, мадемуазель, но каково же остальным? Вы подумали, что станет с нашими народами, если кольцо не вернётся к французам?

– Не вам, Франсуа, говорить мне про эгоизм. Я уверена, что найдётся и другой способ.

Франсуа затих и увёл холодный, вдумчивый взгляд в сторону, внимательно слушая Клэр.

– Я не желаю более терпеть ваши капризы. Поговорим завтра. А сейчас нас ждут за игрой в карты.

– Я не умею играть.

– Вам и не нужно.

В центре тёмно-красной комнаты расположился массивный круглый стол, за которым сидели четыре человека: две дамы и двое мужчин. Подойдя с Франсуа ближе, Клэр смогла разглядеть статные фигуры. Среди них были: сестра Наполеона Каролина, её супруг Иоахим Мюрат, мадам Бинош и неизвестный Клэр мужчина в возрасте тридцати пяти – сорока лет. К их карточной игре присоединился и Франсуа, оставив Клэр сидеть рядом и молчаливо наблюдать за происходящим. За время их игры она стала невидимкой. Отсутствие постороннего внимания наконец позволило Клэр немного расслабиться.

В комнате было много дыма от раскуренных трубок и коротких свёрточков, которые очень напоминали современные сигареты. Увидев такой свёрток в большой руке Мюрата, Клэр удивилась и ещё долгое время всматривалась в него, как в неопознанный объект.

– Дорогуша, это называется сигарета. С прошлого года на них ввёл моду император. Неужели вы прежде их не видели? – сказала мадам Бинош, заметив интерес Клэр.

В школе Клэр никогда не была заядлой курильщицей. И всё же в компании парней она изредка баловалась этим развлечением.

– Не ожидала увидеть их здесь, – ответила Клэр, не обращая внимания на язвительность женщины.

– Хотите сказать, что умеете правильно её курить?

– Много умения для этого не требуется.

– Любезный Иоахим! Быть может, вы позволите продемонстрировать юной особе её навык в курении? – Мюрат скосил взгляд, затянул свёрток сильнее и выпустил большое облако дыма на игральный стол.

– Прошу!

Насмешливые женские взгляды отвлеклись от игры и вцепились в Клэр. Девушка лениво поднялась со своего места, обошла Франсуа, мадам Бинош и оказалась рядом с высокой фигурой Мюрата. Он изогнул густые лохматые брови и вальяжно поднёс к её лицу руку с сигаретой. Все замолкли.

Пряный, сладкий, с небольшой горчинкой запах оказался совсем рядом с носом. Клэр взглянула на смятую зубами бумагу, кончик которой вдобавок был намокшим от слюны, и, преодолев чувство брезгливости, обхватила сигарету губами. Медленно, но глубоко она втягивала воздух через свёрнутый табак. Затем разжала губы, выпрямилась и, подождав несколько секунд, выпустила вязкий дым, соблазнительно закрыв глаза. В конце она сделала из остатков дыма