Газета «Коммерсантъ» образовалась благодаря контролю над стратегическими ресурсами как в неформальном движении, так и вне его: они и составили достаточно прочную финансовую основу, позволившую преодолеть трудный период роста цен на бумагу в начале 1991 года[559]. Газета опирается на политическую и личную поддержку в предпринимательской среде. Как это видно по названию, она определяет себя как газета для предпринимателей и заручается их лояльностью с помощью двух механизмов. С одной стороны, она становится «органом Союза кооператоров СССР», который, возможно, частично ее финансирует. Эта ассоциация призвана представлять мелкие частные предприятия (кооперативы), образовавшиеся во время Перестройки, а также отделы государственных предприятий, которые переходят на самоокупаемость, избирая форму кооперативов. В эту эпоху кооперативы превращаются в серьезную экономическую и политическую силу. «Коммерсантъ» служит точкой пересечения между политической журналистикой и некоторыми устремлениями кооператоров. С другой стороны, газета добивается от ЦК КПСС эксклюзивного права публиковать нормативные акты таможенной администрации, а такая информация пользуется огромным спросом у предприятий. Вполне возможно, что это право дано ей благодаря Егору Яковлеву. Он – отец главного редактора «Коммерсанта» и сам главный редактор «Московских новостей», а также приближенный Александра Яковлева[560] и Михаила Горбачева.

«Коммерсантъ» обрел законченную форму в декабре 1989 года, а история его началась еще в ноябре 1987-го, когда некоторые члены КСИ создали информационное агентство «PostFactum». Таким образом, неформалы не совсем бессильны перед лицом своих покровителей. Они предоставляют существенную часть «трудового» ресурса. Бывшие члены «Демократической Перестройки» и КСИ составляют костяк политического отдела – один из самых сильных в газете. Это единственный отдел, руководимый неформалом (А. Фадиным). В силу своей принадлежности к демократическому движению неформалы имеют доступ к сети информаторов, которая недоступна обычным профессиональным журналистам. Возможно, благодаря своему образованию в социальных науках и эмпирическому знанию мира политики они сыграли важнейшую роль в изобретении нового журналистского стиля, сделавшего «Коммерсантъ» знаковым изданием.

Однако неформалы оставались там недолго (около двух лет): несмотря на высокие зарплаты, бо́льшая их часть не обладала властными позициями. Их опыт впоследствии открыл перед ними другие возможности – в центральных газетах, где они получили доступ к более престижным постам. Все неформалы, начавшие карьеру в «Коммерсанте», успешно переквалифицировались в журналистику.

Газета существует по сей день. В. Яковлев, оставаясь главным редактором и главным акционером, создал процветающий издательский дом, в 1990-е годы уступив его Борису Березовскому, бизнесмену из окружения Б. Ельцина.

Члены второй когорты, вышедшие из клубов избирателей, тоже стремятся заключать союзы вне движения, но оказываются в большей зависимости от своих покровителей. Вероятно, это объясняется тем, что их основной активистский капитал – умение организовывать предвыборные кампании. Как только выборы остаются позади, у них уже не остается средств оказывать давление и получать вознаграждение от тех, чьему избранию они способствовали. На Съезде народных депутатов России, как мы видели, Ельцин без колебаний жертвует своими бывшими союзниками из движения, чтобы наладить связи с другими акторами, чья поддержка ему необходима. Как бы там ни было, руководители «Демократической России» продолжают верить в свою способность сохранять влияние на новую демократическую элиту.

Стратегия сговора с исполнительной властью кажется более выгодной в Моссовете, где депутаты-демократы заняли в результате выборов 60% мест. Однако когда во время первой сессии формируются фракции, оказывается, что депутаты, выступающие за радикальные либеральные реформы, составляют лишь 43% законодательного корпуса. Они не только не набирают большинства голосов, но и разделяются на пять фракций, для большей части которых характерна очень слабая дисциплина голосования[561]. В этом контексте и возникает сговор между Г. Поповым, председателем Моссовета, а затем мэром Москвы (избранным всеобщим голосованием в июне 1991 года), и ядром МОИ/МНФ. Этот сговор выражается в том, что члены МОИ (как депутаты, так и нет) входят в аппарат исполнительной власти Моссовета. Членам второй когорты, активно действовавшим на избирательной арене, удается, таким образом, захватить стратегические позиции на уровне местной власти, но до государственного (общероссийского) уровня они не дотягивают.

Г. Попов опирается также на часть «экономической номенклатуры» Москвы и назначает одного из ее представителей, Ю. Лужкова, главой Московского исполкома. Сформированная таким образом исполнительная власть вскоре пытается нарастить свои полномочия в ущерб депутатам Моссовета, с одной стороны, и районным советам – с другой. Та же тенденция к концентрации полномочий исполнительной власти наблюдается и в Ленсовете, и на общероссийском уровне. Это приводит к тому, что председатели трех советов (Ельцин – Российского, Попов – Московского и Собчак – Ленинградского) взаимно друг друга поддерживают. Роспуск российского Съезда в октябре 1993 года приводит одновременно к роспуску других советов: таким жестким способом был «урегулирован» конфликт между двумя ветвями власти на местном уровне.

Сговор между Поповым и членами бывшего МОИ распадается в связи с отставкой мэра Москвы в июне 1992 года[562]. Его преемник Лужков кладет конец особым отношениям с организаторами из «Демократической России», и почти все они теряют свои места в московской исполнительной власти.

Бывшие неформалы-демократы на периферии политики (1993—2000-е)

Профессиональные позиции, занимаемые бывшими неформалами-демократами, претерпевают радикальные изменения во второй половине 1990-х годов. Для их индивидуальных траекторий решающими становятся два момента разрыва: 1) разгон президентом Съезда народных депутатов России в октябре 1993 года, за которым последовало принятие Конституции, установившей новые правила игры и новые отношения между ветвями власти; 2) президентские выборы 1996-го, на которых способ организации кампании по сравнению с 1991 годом радикально меняется.

Неформально-демократическое движение окончательно прекращает существование с 1993 года: оно растворяется в пространстве власти. 1993-й становится переломным моментом, поскольку некоторые институциональные должности попросту исчезают, а неформалы-демократы не обладают особенно выгодной позицией в политическом соревновании. Почти все они покидают поле власти и партий и оказываются в сфере консалтинга, на периферии политической системы. А вот в журналистике неформалы-демократы чувствуют себя гораздо лучше. Кто-то делает успешную карьеру в бизнесе благодаря приватизации крупных предприятий в 1993—1994 годах.

Уход с государственных должностей

После завершения сентябрьско-октябрьского кризиса 1993 года законодательная власть теряет силу по нескольким параметрам. Отныне она подчиняется исполнительной власти с символической точки зрения: несмотря на всю противозаконность разгона парламента Ельциным, ключевые политические акторы признали его легитимным. Конституция, принятая в декабре 1993 года, учреждает сильную президентскую власть. Общероссийский законодательный корпус сокращен в два раза (с 1068 до 450 депутатов). И наконец, парламент перестает быть кузницей кадров для исполнительной власти.

После этого переворота в политической игре происходит переформирование группы депутатов демократического лагеря. Списки, наследующие демократическому движению, сохраняют ту же долю мест, как в 1990