Пощады никто не желает!

Все вымпелы вьются, и цепи гремят,

Наверх якоря поднимая.

Готовятся к бою орудий ряды,

На солнце зловеще сверкая.

(Песни русских поэтов: 468)

278

Змий зеленый пяту твою гложет, / оплетает твой бюст дорогой —

Мотив змея тут отсылает к ветхозаветным сюжетам об уязвлении человека соблазнами («ты будешь жалить его в пяту»; Быт. 3:14), ср. также пяту Ахилла и обширную иконографию поверженных змиев (в русском контексте самый известный пример – «Медный всадник»). Аллегорическое изображение пьянства как «зеленого змия» было чрезвычайно востребовано советской пропагандой, основной удар которой был направлен на самогоноварение. Пьянство трактовалось как прежде всего политическое зло, исходящее от врагов советской власти, а борьба с ним была тождественна борьбе с контрреволюцией, которая на агитационных плакатах также нередко изображалась в виде змея (Орлов: 241–242).

Антиалкогольная кампания, объявленная Горбачевым в 1985 г. в рамках курса на «ускорение» и «перестройку», сопровождалась не только постановлениями и указами советского правительства (постановление ЦК КПСС «О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма», постановление Совмина СССР № 410 «О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма, искоренению самогоноварения» от 7 мая 1985 г.; указ Президиума Верховного Совета СССР «Об усилении борьбы с пьянством и алкоголизмом, искоренении самогоноварения» от 16 мая 1985 г.), но и активной пропагандой. Одним из главных каналов последней стали статьи о вреде алкоголя академика Ф. Г. Углова (1904–2008), который в книге «Из плена иллюзий» (1985) писал: «Задача состоит в том, чтобы вырвать людей из плена алкогольных иллюзий, открыть перед ними широкую и ясную дорогу в мир, где торжествуют светлые законы трезвости. Наш народ в подавляющей своей массе с одобрением встретил партийное постановление. И уже сегодня все отчетливее и полнее ощущается его благотворное воздействие на самые различные сферы жизни» (Углов: 5).

Антиалкогольную политику партии горячо приветствовали советские писатели. Например, А. Вознесенский озаглавил свой отклик двусмысленно («Иронические стихи»), но в финале перешел к высокой патетике:

Сократился рост дебилов.

Входят любящие в дом:

«Давай, милый, без бутылки

двойняшек заведем».

<…>

Набирает правда силу.

И надеждами полна

протрезвевшая Россия,

ясноглазая страна[73].

(Вознесенский 1987: 258–259)

Тема алкоголизма русского народа занимала не только поэтов-шестидесятников, но и т. наз. писателей-деревенщиков, зачастую склонных не только к чрезмерному употреблению горячительных напитков, но и к объявлению этого личного недуга общественным и объяснению его злонамеренными действиями разнообразных лиц нерусской национальности (до этого, по их мнению, разрушивших Российскую империю, погубивших деревенский общинный уклад и повсеместно ухудшивших экологическую обстановку). Эта трактовка ярко проявилась, например, в романе Василия Ивановича Белова (1932–2012) «Все впереди», впервые опубликованном в № 7–8 органа писателей-заединщиков «Наш современник» за 1986 г. (ср. лирическую алкогольную тему в этой главе)[74].

Кадр из мультфильма «Зеленый змий» (1962)

Пояс Свободы у Делакруа едва ли отличим от Змия

Очередная смена К. адресата, обращение к Коммуне (примечательно здесь написание с прописной буквы, далее в главе – со строчной) в предыдущей строфе в сочетании с комическим сочетанием «бюст дорогой» и имплицитным «библейским» сюжетом (эпизодом грехопадения) создают в комментируемом фрагменте образ Коммуны-женщины (ср. изображения на плакатах, прославляющих революцию). Прямым визуальным источником иронического образа уязвляемой и оплетаемой змием Коммуны, возможно, выступает известная картина Эжена Делакруа «Свобода, ведущая народ» («Свобода на баррикадах», 1830).

279

это есть наш последний, ну, может, / предпоследний решительный бой

Трансформированные цитаты из «Интернационала» неоднократно встречались читателю в других главах СПС (с. 148, 177). В комментируемых стихах смысл цитируемых строк партийного гимна меняется на противоположный в сравнении с оригиналом: антиалкогольная кампания объявляется «„последним“ или „предпоследним“ боем» не перед победой, а перед окончательной гибелью советской империи (возможно, К. обыгрывает здесь и часто встречавшееся в околоалкогольном быту и связанное со сдачей бутылок в соответствующие пункты выражение «бой стеклотары»). Неслучайно и то, что конструкция с уступительной оговоркой, использованная в комментируемых стихах, живо напоминает слова, которые часто произносятся в затянувшемся финале типичного застолья («Ну что, может, последнюю?» – «Нет, предпоследнюю…»).

280

Рейганомика блещет улыбкой, / аж мурашки бегут по спине. / Ах, минтай, моя добрая рыбка! / Что тобою закусывать мне?

Рональд Рейган в 1932 г. (слева) и в 1966 г.

В строфе очень точно описывается чувство острой зависти к благополучной жизни американских людей, характерное для советского человека второй половины 1980-х гг., который даже бутылку водки не мог купить без проблем: «белозубого танкиста-тракториста» из пропагандистского фильма 1930-х гг. (ср. с. 193) сменила «рейганомика» с ее так называемой «голливудской улыбкой» (как известно, сороковой президент США Рональд Рейган (1911–2004) в 1937–1964 гг. делал успешную кинокарьеру в качестве актера). Рейганомикой (англ. Reaganomics) во всем мире называют курс экономической политики американского правительства в период президентства Рейгана (1981–1988), состоявший в устранении государства от вмешательства в экономику, снижении налогов и сокращении роста государственных расходов и инфляции. В Советском Союзе официальное отношение к этому курсу менялось в прямой зависимости от эволюции взаимоотношений между США и СССР: от дежурных обличений (в которых принимали участие, казалось бы, абсолютно далекие от политики издания; ср., например: Игорев М. Гримасы «рейганомики» // Советский спорт. 1981. 24 мая, и мн. мн. др.) позднесоветские журналисты и пропагандисты постепенно перешли к признанию, пусть с оговорками, определенных заслуг рейганомики перед США и мировым сообществом: «…во время президентства Р. Рейгана США удалось в значительной мере выбраться из трясины очередного (именно очередного!) кризиса» (Доброхотов, Комаровский: 109).

Бывалый, Балбес и Трус (Е. Моргунов, Ю. Никулин и Г. Вицин) выпивают и закусывают в фильме «Дайте жалобную книгу»

В поэтическом подтексте комментируемой строфы – незатейливая пародическая стихотворная шутка из фильма «Дайте жалобную книгу» (ср. с. 291): здесь в момент распития поллитры на троих Трус (персонаж Г. Вицина), держа на вилке копченую рыбку, пьяным голосом запевает: «Рыбка, рыбка, где твоя улыбка, / Полная задора и огня?» (пародировалось начало припева хита середины 1940-х гг. «Мишка» [208] (муз. и сл. Г. Титова): «Мишка, Мишка, где твоя улыбка, / Полная задора и огня?» (Энциклопедический словарь: 432)).

Дешевое замороженное филе минтая (рыба семейства тресковых) окончательно не переводилось в советских магазинах даже в период продовольственного кризиса второй половины 1980-х гг.

281

И могучим кентавром взъярился / (Это Пригов накликал беду!), / Рональд Рейган на нас навалился! / Спой мне что-нибудь, хау ду ю ду!