Да. Для этого — более чем достаточно.

Кстати, у плиты прислонённая коробка с цветастой ленточкой. Неширокая, но порядком. Интересно, а что внутри?

Белая Маска методично пилит ножом плоть тёплого, свежевыпеченного торта. Большой кусок кладёт себе на тарелку. Кусок поменьше — протягивает к потянувшейся к блюду Кобре. У неё же нет рук, только хвост, да и тот пригоден лишь, чтобы ползать, хлестать и ломать. Голова человечья, тело зверя, непригодное для жизни среди людей.

Белая Маска заботливо вынимает всё ещё горящие свечи, складывает их в ряд чуть поодаль. Кормит Кобру со своих рук.

Никто не замечает благоухающих красных цветов, тянущихся под гирляндами по обоям комнаты. Или делают вид, что не хотят обращать внимания. Да и зачем, когда перед ними такой вкусный и аппетитный тортик?

Его можно резать. Жевать. Наминать. Перемалывать на своих внутренних жерновах.

В зале всё ещё фонит телевизор, там, как обычно, вещают о чём-то бытовом и неважном. Он просто включён, чтобы создавать ощущение жизни, и что тут кто-то с кем-то общается.

Мигают гирлянды. Догорают на столе свечи.

За окном — ветер, вьюга, метелица. Густо-густо валит выпавший первый снег.

Какой день сегодня?

А всё-таки важный. Личное четвёртое декабря.

Всё-таки пару кусочков торта надо бы отложить. Сохранить для тех, кто ещё захочет его попробовать. Таких немного, но они есть. Принести его то ли с собой, то ли вот так, в себе. Но чтоб попробовали — тут надо, точно-точно, однозначно, без вариантов надо.

Этот тортик — только для самых близких.

***

Закрыть за собой дверь балкона. Ни Белая Маска, ни Кобра не возражают. Просто кивают, напоминают об осторожности.

Опуститься руками на перекладину.

Выдохнуть. Поднять усталый взгляд к небу.

Кстати, неба не видно. Оно закрыто. Закрыто вот той самой белой постиранной простынёй. Ни следа на ней грязи. И даже не скажешь, что её резали на клочки. Висит на всё тех же, изначально под неё выделенных четырёх прищепках: две жёлтенькие, две синенькие. По паре поближе к центру — и ещё парочка, по бокам.

Белая-белая, гордо качается на ветру.

Чистая простыня. Выстиранная. Уже высохла, и всё ещё пахнет лимоном.

Всё-таки этот процесс завершился большим успехом.

По этому поводу можно опять улыбнуться, закрыть глаза и вздохнуть. Заключить довольно: «Да, вот так — хорошо».

Личный день подошёл к концу. Всё окончено. Мысленно найти кнопку. Надавить на неё.

«Стоп».  

катамнез:

Визит друзей

1

Большой Медведь отпил горячего имбирного чаю, отставил перед собой на край стола свою личную здоровую именную деревянную кружку, отёр мордаху тыльной стороной лапы. Внимательно посмотрел на смирно сидящую напротив него девочку.

— И что же ты раньше молчала, что у тебя через три дня день рождения?

Мика поджала губы, тихонько свела плечи. Опустила взгляд на сложенные на сведённых коленях ладони. Чуть оправила юбку.

— Да как-то не принято, — очень нехотя, но призналась.

Добрый зверь просмеялся, покачал мохнатой мордой, одарил свою подругу тёплым, лукавым взглядом круглых зелёных глаз.

— И что, даже не спросишь, как я узнал?

— Ты большой, — ответила девочка. — Ты всегда всё знаешь.

Медведь совсем засмеялся, стукнул лапищей по столу.

— Вот то-то же! Ну так, — потянулся, откинулся на спинку стулки, от чего стулка скрипнула, едва выдерживая на себе его вес. — Зовём гостей?

Мика удивлённо склонила голову на бок. Всё ещё сидела с поджатыми губами, не касалась к маленькой фарфоровой чашке с медовым отваром, которая стояла на блюдечке перед ней.

— Прямо сегодня? — спросила, глядя на размытое отражение в мутном, тёмном напитке. И то самое отражение ей как-то вовсе не улыбалось.

Зверь сложил обе лапы на стол, даже чуть-чуть поднялся, подался весь вперёд, буквально впиваясь взглядом в свою подругу.

— А когда он у тебя вообще был?

Девочка всё ещё смотрела на своё отражение — и всё меньше в нём узнавала себя. Медовый отвар размывал контуры, расходился кругами, обращаясь в уютную, гипнотизирующую спираль.

— Да, был когда-то… У бабушки на квартире. Мне очень вкусный чай тогда подарили.

Большой Медведь хлопнул себя по «коленям».

— Беда! И сколько тебе годочков?

— А ты не знаешь?..

Зверь опять лукавенько ухмыльнулся.

— А ты скажи!

Мика посмотрела на собственные ладони. Подняла их над поверхностью стола, так, чтобы Медведь их видел. Принялась молча загибать пальцы, считать шёпотом, почти про себя. Получилось… Ну, вот столько-то, сколько и показала Медведю.

— Ну вот и славно! — заключил зверь. — Все мы, конечно, отметить, да, не успеем… Но четыре последних — вполне себе! Начиная вот с этого дня.

— Наверное, это правильно, — согласилась с ним девочка. — Ты большой и умный. И всегда прав.

2

Мика никогда не принимала к себе гостей. Только сама у других гостила.

И то, всего пару раз, без ночёвок. И не то, чтоб в целом ей хотелось повторять этот опыт. Нет, конечно же, были визиты, очень много визитов но визит и гостины — это всё-таки очень разное. Это совсем про другое. Никак не связано ни с дружбой, ни, тем более, с праздником. Так что предложение Большого Медведя и смутило её, и оставило в замешательстве.

Но, к чести доброго зверя, он заверил девочку, что все приготовления возьмёт на себя, а с неё — сказать, кого бы она хотела видеть из лесного народа на своём празднике.

Не то, чтоб Мика знала многих счастливых лесных друзей, но с некоторыми всё же успела свести знакомство.

Так что, кого вспомнила, тех и вспомнила.

Встала со стула, оглядывалась по кухне их общей с Медведем берлоги. Приставила палец к губам.

Конечно же, Синяя Фея — о ней девочка подумала в первую очередь. Вообще, сложно даже представить, что было бы Микой, не встреть она Фею однажды. Да, если уж говорить о собственном дне рождения, Синяя Фея — это самая желанная гостья на личном празднике Мики.

Зайчик Тоши. Он, конечно, очкарик-зануда, но весёлый и много прыгает. Прыгает и нудит, получается очень забавно.

— Аяна и Тоши, — заключила довольная Мика, твёрдо кивнув Медведю.

Тот почесал затылок, тоже поднялся из-за стола.

— Это все, что ли? Так мало!

— Ну-у-у-у…

— Ай, ладно, — пробасил Большой