воспроизведение во взрослом возрасте и отражение, среди прочего, в убийствах мальчиков».

Пока шла подготовка к судебным разбирательствам по делам о трёх убийствах — Юхана Асплунда, Улле Хёгбума и Марианне Ругас-Кнутсен — на другом конце больницы некто внимательно изучал журналы и медицинские заключения Томаса Квика.

Это был бывший главврач Йоран Чельберг, который, проведя несколько лет за другими делами, вернулся к прежней работе.

Он был в шоке, увидев, насколько дозы наркотических препаратов, выдаваемых Квику, превышают все допустимые нормы. По его мнению, речь шла об употреблении наркотиков «для кайфа» и продолжалось всё это уже не один год. В конце концов, именно Чельберг нёс ответственность за этот очевидный случай неправильного лечения.

На встрече с Йораном Чельбергом 25 апреля 2001 года Томас Квик не отрицал, что злоупотребляет наркотиками, и очень забеспокоился, когда Йоран заявил о своём решении: количество бензодиазепинов должно быть снижено, а в перспективе от этих лекарств и вовсе стоит отказаться. Мне Квик рассказывает, как трясся перед судом по делу об убийстве Юхана, до которого оставалась ещё пара недель.

Решение Чельберга оказало прямое влияние и на расследования. 5 мая появляется интересная запись медсестры, описавшей симптомы, возникшие у Квика после постепенной отмены препаратов. Отсюда же можно узнать, насколько тщательно он изучает материалы предварительного следствия, чтобы на предстоящих слушаниях представить более-менее связную картину произошедшего:

«Сегодня [Томас Квик] не спал. Сидит и пытается “работать” перед предстоящим судом. У него есть материалы предварительного следствия, которые необходимо просмотреть. Из-за плохого самочувствия, абстинентного синдрома и состояния повышенной тревожности он не может сконцентрироваться. Просит связаться с доктором Каллем или другим дежурным, чтобы получить одну таблетку “Ксанора” или две растворимых таблетки “Панокода”».

Однако речь идёт о распоряжении Йорана Чельберга, и Квику не дают дополнительных лекарств — ни в этот раз, ни на следующий день. Главврач Калль понимает: его пациент не сможет достойно предстать перед судом, если ему хотя бы на время не вернут прежние медикаменты, и он пишет:

«Чтобы Квик сумел выступать на суде, необходимо временно добавить следующие лекарства:

— в случае сильной панической атаки, которая может поставить под угрозу выступление пациента в суде, дать таблетку “Ксанора”, 1 мг;

— при сильной головной боли, которая может поставить под угрозу выступление пациента в суде, можно дать одну таблетку “Трео комп” [35] (в случае необходимости — две);

— если общее состояние пациента таково, что пероральный приём лекарственных средств невозможен, разрешается ввести “Стесолид” из расчёта 5 мг на 2 мл».

Слушания дела по убийству Юхана Асплунда начались в Стокгольме 14 мая 2001 года. Клаэс Боргстрём вступил в должность омбудсмена по вопросам равноправия, и Томасу Квику предложили другого адвоката — Стена-Оке Ларссона из Векшё. В остальном вокруг Квика собралась уже привычная компания: Сеппо Пенттинен, Кристер ван дер Кваст, Свен-Оке Кристиансон и Биргитта Столе.

В первый день Квик подробно рассказал о своих «воспоминаниях» двадцатилетней давности о похищении Юхана: он «помнил», как заманил мальчика в машину, сказав, что сбил кошку, а потом ударил его головой о приборную панель, дабы тот потерял сознание. Затем он, наконец, отвёз жертву в район Нора-Стадсберьет, где изнасиловал мальчика. После этого он перевёз Юхана в район Овике, и там задушил его, одел и расчленил с помощью пилы и ножа, а затем спрятал части тела в разных местах Центральной Швеции.

Свен-Оке Кристиансон вновь поведал о своём тесте памяти, целью которого было доказать: Квик знал больше, чем журналисты. Биргитта Столе, как обычно, упомянула об ужасном детстве Томаса Квика и о том, что вытесненные воспоминания превратили его в серийного убийцу. Кроме того, под присягой она заявила, что не присутствовала на допросах, а полицейские, в свою очередь, не знали, что обсуждалось на терапевтических сеансах. Сеппо Пенттинен подтвердил — между терапевтами и следователями не было никакой связи, и добавил — хотя за восемь лет следствия Квик не раз менял показания, главные моменты в его рассказе сопровождались «чёткими образами в памяти», и он «настаивал на своих словах».

Йон Шёберг поведал о своей замечательной собаке Зампо и о том, как она безошибочно определила несколько мест, где Квик спрятал останки Юхана. А если суду было неясно, почему они так и не были обнаружены, то геолог Чель Перссон пояснял: замеры показали большое содержание в земле фосфатов, и это говорило о «некой форме органической материи», которая за эти годы успела разложиться в почве. На всякий случай, Кристиансон подобрал ещё и психологическое объяснение этой загадке: у серийных убийц есть потребность, с одной стороны, рассказывать о своих деяниях, а с другой, сохранять части тел в качестве трофеев. Эта двойственная потребность порождает конфликт в сознании преступника.

Текст решения Сундсвалльского суда от 21 июня 2001 года начинается несколько неуверенно: «Квик признался в совершении данного деяния. Чтобы признание могло быть использовано в качестве основы для обвинительного приговора, его необходимо подтвердить в ходе расследования.

Суд констатирует, что доказательств технического характера, которые могли бы свидетельствовать о том, что Квик действительно находился в Сундсвалле в указанное время, не предоставлено — и также не удалось в точности установить, что именно произошло с Юханом Асплундом».

После этого суд указывает, что с момента убийства прошло более двадцати лет — и уже один этот факт порождает ряд проблем. Заявление Квика о том, что он взял машину у знакомого гомосексуалиста Турда Юнгстрёма, также не нашло подтверждения в ходе следствия. Но потом всё встаёт на свои места: «Учитывая информацию о перемещениях Квика на большие расстояния в машине, содержащуюся в предыдущих решениях суда, суд не находит оснований считать данный вопрос важным при рассмотрении данного дела».

Зато суд обращает внимание, насколько точно описания Квиком района Бусведьян совпадают с информацией, известной полиции, а также принимает объяснения Кристиансона, Столе и Перссона и отмечает безупречную память Квика — хоть и весьма переменчивую.

Далее следует единственное убедительное обоснование приговора: Квик сумел точно описать две особенности тела Юхана Асплунда, которые прежде не были известны следователям: небольшое родимое пятнышко на спине и паховую грыжу. Пока я листаю сотни страниц протоколов допроса Квика по делу Юхана Асплунда, у меня вдруг появляется ощущение дежавю.

Впервые о каких-то особых приметах на теле Юхана Асплунда Квик говорит на следственном эксперименте по делу Зельмановица 21 августа 1994 года, упоминая, что у Юхана на теле есть три шрама. Пенттинен хватается за ниточку и пытается поговорить об этом на допросе, который состоялся девять дней спустя. Квик поясняет: это шрамы от операции на животе. «Около пяти сантиметров длиной».

Сеппо Пенттинен спрашивает,