передавали ему информацию. В итоге на слушании была представлена картина, весьма далёкая от правды.

Во время одной из моих поездок в Норвегию я встречаюсь с криминальным репортёром Коре Хунстадом — тем самым, что первым передал Томасу Квику газету с заметкой о Трине Йенсен, связав его тем самым ещё и с этим убийством. Мы встречаемся в гостиничном баре в Драммене. Больше и подробнее, чем Хунстад, о Томасе Квике не писал ни один норвежский журналист в «золотой век маньяка», выпавший на 1996–2000 годы. Но его интерес к «шведскому серийному убийце» появился гораздо раньше:

— Всё началось в 1990-х, когда я был криминальным репортёром в «Дагбладет» и ежедневно читал «Афтонбладет» и «Экспрессен».

Хунстад приезжал в Йелливаре на судебное заседание по делу об убийствах на озере Аппояуре. Он собирался не освещать его, а просто понаблюдать за происходящим.

— Мне хотелось попробовать понять Квика, — объясняет он. — Жаждущему сенсаций журналисту, конечно, хотелось надеяться, что Томас Квик побывал и в Норвегии, и как-то связать его с тамошними нераскрытыми убийствами.

Жажда журналиста была удовлетворена почти сразу по его возвращении домой. Неожиданно Квик признался в совершении убийства Терес Юханнесен — во многом благодаря норвежскому коллеге Хунстада Свейну-Арне Хавику. Ничего себе!

Хунстад пытается растолковать мне, насколько важным это дело было для Норвегии, и вспоминает поездки с Квиком, о которых он и его коллеги рассказывали в течение нескольких лет.

— И вдруг Квик признаётся! Я уже немало знал о шведских убийствах. Вся эта история была чистым фарсом, без явных доказательств, да и зацепки казались состряпанными на скорую руку. Этому нельзя было верить. Просто цирк какой-то!

Скептический настрой Хунстада вызывает удивление, ведь он написал бесчисленное множество новостных текстов о «серийном убийце Квике». Он был главным норвежским репортёром по делу Квика, и нередко первым рассказывал о свежих новостях расследований.

Хунстад писал о поездке к норвежскому лагерю беженцев, где Квик, по его собственному заверению, похитил двух мальчиков. А на следующий день после выхода статьи, 24 апреля 1996 года, Томас Квик уже читал в газете «Дагбладет» о других норвежских убийствах, с которыми, возможно, как-то был связан.

Учитывая прежние пристрастия Квика и его любовь к мальчикам, Хунстад предлагал обратить внимание на исчезновение тринадцатилетнего Фроде Фале-Лёэна, пропавшего в июле 1974 года. Источник в полиции также говорил, что есть смысл вернуться к убийству семнадцатилетней Трине Йенсен из Осло в 1981‐м и семилетней Марианн Ругас-Кнутсен, которая исчезла в Рисёре в тот же год.

Вернувшись в Сэтерскую лечебницу, Томас Квик во время очередного терапевтического сеанса вдруг начал припоминать, как убивал Трине, Марианне и Фроде — всех тех, кто упоминался в газете «Дагбладет». Возникавшие в его сознании фрагментарные образы сопровождались сильными конвульсиями.

Квику, правда, было нелегко вспомнить имя «Фроде», поэтому его он называл «Бьёрном» — в кавычках.

Создателю столь полезной статьи посчастливилось стать хорошим другом Томаса Квика — и дружба эта пригодилась им обоим.

— У меня был его номер телефона, я мог звонить в любое время, да и отношения у нас сложились очень хорошие. Мы много общались и… он же был коммерсантом. Каждый раз, когда мы встречались, он хотел что-то за это получить, — рассказывает Коре Хунстад.

Как-то раз Квик потребовал новый дорогой компьютер в обмен на интервью. Из сохранившегося факса от 20 мая 1996 года можно узнать, как Хунстад объясняет Квику, что «Дагбладет» отказалась выполнить это требование — зато на это согласилась радиостанция Р4. Чуть позже Квик пишет: «Я готов встретиться при условии, что получу двадцать тысяч крон (у меня сломались колонки, нужны новые). Когда приедешь, у тебя при себе должна быть выписка со счёта, подтверждающая, что деньги переведены. Клаэс об этом знает, так что нет надобности действовать через него. Если согласен — то обещаю дать отличное интервью: мне платят за усилия, а ты взамен получишь хорошую “историю”».

По словам Хунстада, Квик редко просил больше нескольких тысяч, но редакции всё это не слишком нравилось.

— У меня сохранилось письмо, в котором он пишет, что если ему заплатят, то он признается в новых убийствах. Такова расплата, вот каким он мог быть.

Однажды Коре Хунстад захватил с собой в Сэтерскую клинику видеокамеру, чтобы заснять интервью с Томасом Квиком. Квик понимал, что для норвежской публики интерес представляют прежде всего его убийства в Норвегии. Интервью начинается с рассказа Квика о том, как он в 1987 году поехал на машине в Норвегию, где и увидел мальчика лет тринадцати:

«Я останавливаю машину, а он — велосипед. Дело было ближе к осени, в августе или сентябре, часов в семь вечера. Мальчик понимает, что происходит нечто странное. Он отмахивается от меня и собирается бежать. На нём тонкая куртка, за неё я его и хватаю. Потом я бью его в челюсть, он падает, а я ударяю его головой об асфальт, и он то ли теряет сознание, то ли умирает. Я кладу тело рядом с машиной и как-то по-особенному ставлю велосипед. Всё происходит на перекрёстке, вокруг многоквартирные дома. Потом я возвращаюсь к машине, переезжаю велосипед. На машине следов почти нет, а вот от велосипеда мало что осталось».

Это убийство произошло в Лиллестрёме к северу от Осло, его посчитали обыкновенным ДТП, заявил Квик. Коре Хунстад смекнул, что у него появилась запись признания в убийстве, о котором раньше никто и не подозревал. «Сенсация», — подумал он.

Квик принялся рассказывать ещё об одном норвежском убийстве — на сей раз женщины-проститутки в Осло. Такая жертва уже значилась в материалах дела — ей была Грю Стурвик — однако Квик пояснил, что речь идёт о другом убийстве.

— Вы говорили об этом полиции? — спросил Коре Хунстад.

— Думаю, этот рассказ появится ближе к осени. Тогда-то я и поведаю о проститутке, — ответил Квик и сделал глоток кофе. — Могу лишь сказать, что, как мне показалось, она была человеком, употреблявшим наркотики… Наркоманка.

— Можете описать её?

— Лет двадцать пять. Довольно потрёпана жизнью, тёмненькая, убита тремя ударами ножа. Я познакомился с ней в Осло. Не могу сказать, где именно.

— Вы уверены, что она употребляла наркотики? Вы прикинулись возможным клиентом?

— Да-да. Мы едем на машине, немного отъезжаем от Осло, оказываемся в месте, которое мне незнакомо. Район, в котором немало пустых квартир. Там она и умирает.

— Вы с ней вступаете в связь? Насилуете её?

— Нет.

Квик точно не помнил дату, но, по его мнению, произошло это в 1987‐м году.

Затем речь зашла об убийстве Марианне Ругас-Кнутсен. К тому моменту Квик уже