усилители звука – они добавляют децибел пьянящей музыке классовой ненависти и воинствующего национализма. Есть видеокамера (о которой кто-то наивный сказал, что она «не умеет лгать»); есть ее отпрыски – кино и телевидение. Эта троица весьма облегчает объективизацию тенденциозных фантазий. Наконец, есть величайшее из социальных достижений – бесплатное обязательное образование. Всякий, кто умеет читать, находится теперь в распоряжении пропагандистов, как правительственных, так и коммерческих, владеющих целлюлозно-бумажными комбинатами, линотипами и ротационными машинами. Собери толпу мужчин и женщин, предварительно обработанных ежедневным чтением прессы, включи для них музыку погромче и софиты поярче, дай слово демагогу, который (как свойственно демагогам) одновременно и пользователь и жертва стадного отравления – и охнуть не успеешь, как люди превратятся в практически безумных нелюдей. Никогда за всю историю человечества не бывало, чтобы столь малая «верхушка» могла делать дураками, маньяками и преступниками столь широкие массы.

В России при правлении коммунистов, в фашистской Италии, в нацистской Германии эксплуататоры фатальной человеческой слабости шли примерно одним курсом. Будучи революционной оппозицией – настропаляли своих приверженцев производить разрушения. Добившись власти, позволяли себе использовать толпу только в отношении чужаков и специально отобранных козлов отпущения – но зато уж с этими толпа ограничений не знала. Ныне, кровно заинтересованные в том, чтобы сохранить статус-кво, они пересмотрели сам процесс движения вниз и уже не склоняются в сторону реального буйства. Для этих неоконсерваторов отравление масс остается крайне ценным – но только как способ повысить внушаемость и таким образом сделать массы податливее, покорнее авторитарной воле. Ведь пребывание в толпе – лучшее средство от независимого мышления. Отсюда неприятие всеми без исключения диктаторами «чистой психологии» и личной жизни. «Интеллектуалы всех стран, соединяйтесь! Вам нечего терять, кроме своих мозгов».

Наркотики, элементарная сексуальность и отравление стадностью – вот три самых популярных проспекта, ведущих строго вниз. Есть и другие пути; их немало, просто они не так известны. Впрочем, и по ним наверняка доберешься до той же цели. Возьмем, к примеру, ритмические движения. В примитивных религиях таковые широко используются для достижения состояния интраперсонального и субчеловечного экстаза. Та же техника с той же целью применялась и многими цивилизованными народами – греками, в частности, а еще индусами и дервишами в исламе. Следовали ей и представители христианских сект – трясуны и прыгуны. В этих случаях ритмические движения – однообразные, повторяющиеся очень подолгу – являются формой ритуала, практикуемого ради выхода за границы своего «я»; причем люк для этого выхода расположен внизу. История также знает немало спорадических вспышек непреднамеренного и неконтролируемого подергивания конечностей, кружения и качания головой. Эпидемии этой странной болезни, в одних регионах называемой тарантизмом, в других – пляской святого Витта, обычно наблюдались в тяжелые времена – например, после войн, моровых язв и голода, а также в природных очагах малярии. Подсознательная цель людей, которые позволяют себе уступить такой мании, совпадает с целью сектантов, для которых танец – это религиозный обряд. Обуянные пляской святого Витта пытаются ускользнуть за границы своих «я» в состояние, где нет обязанностей, ответственности, вины за прошлые преступления и пугающего будущего, а есть только настоящее – блаженное сознание, что ты – не ты.

С экстатическим кружением ассоциируется экстатическая ритмичная музыка. Музыка вообще по масштабности сравнима с человеческой натурой; у нее всегда есть что сказать человеку на каждом этапе существования, и диапазон ее широк – от сентиментальности, зацикленной на личных переживаниях, до интеллектуальных абстракций, от чистой интуиции до возвышения духа. В одной из своих многочисленных форм музыка является сильнодействующим зельем – частично стимулирующим, частично наркотическим; в любом случае она изменяет сознание. Ни один человек, будь он трижды цивилизованным, не способен на сто процентов сохранить критическое мышление и свою личность, если достаточно долго будет слушать африканские барабаны, индийское или валлийское пение. Интересно было бы запереть в душном помещении самых выдающихся философов из лучших университетов – пускай послушают марокканских дервишей или гаитянских вудуистов – и с помощью секундомера выяснить, велика ли их сопротивляемость этим ритмам. Вдруг логические позитивисты продержатся дольше, чем субъективные идеалисты? Вдруг марксисты окажутся покрепче томистов или ведантистов? Поистине, вот непаханое поле для экспериментов! Впрочем, и так ясно: любой из наших философов рано или поздно поддастся ритмам тамтамов или монотонного пения и кончит тем, что вместе с дикарями станет прыгать, кружиться или подвывать.

Принцип действия ритмических движений и звуков в целом совпадает с принципом действия стадного яда. Однако есть и потайные тропки, коими может воспользоваться индивидуум, не любящий толпы или не имеющий веры в принципы, утверждения или даже персон, ради которых толпу и собирают. Одна из таких тропок – мантры, те самые, от которых предостерегал Христос, говоря «не бубните, как язычники»[108]. На публичных молениях как раз обычно «бубнят», т. е. издают ритмичные звуки. Литании и тому подобное всегда ритмизированы или как минимум интонированы. Эффект от них подобен эффекту от музыки и очень напоминает гипноз. Повторение, если его практиковать наедине с собой, действует на мозг, однако не из-за сходства с ритмическими звуками (ибо оно «работает», даже когда слова не произносят вслух), а благодаря концентрации внимания и памяти. Проговаривание, пусть и про себя, одного и того же слова или фразы весьма часто вводит молящегося в состояние легкого (а порой и полноценного) транса. Обретя оный, можно им либо наслаждаться (как блаженным чувством инфраперсональной инаковости), либо использовать с целью исправления поведения посредством самовнушения, а также для подготовки пути к достижению полной самотрансценденции, направленной вверх. На этой второй возможности я остановлюсь подробнее чуть ниже. Пока нас интересует «бормотание» – как движение вниз.

Обратимся теперь к сугубо физиологическому способу выхода за границы собственного «я» – к телесным наказаниям. Деструктивная жестокость, которая является последним симптомом отравления стадностью, не всегда направлена вовне. В истории религии полно примеров, вызывающих мороз по коже. Я говорю о массовом самобичевании, о нанесении себе резаных ран, о самокастрации и о само- убийстве. Эти действия происходили в результате отравления стадностью и производились в состоянии исступления. Сильно отличаются от них телесные наказания, принимаемые вдали от посторонних глаз и в здравом уме. В таких случаях человек истязает себя по собственной воле; однако результат (пусть и не всегда) – это временная трансформация личности в нечто иное. Само по себе это иное – сознание, сосредоточенное на физической боли. Человек идентифицирует себя со своей болью и, весь превратившись в болевой импульс, избавляется от давнего чувства вины или текущего чувства отчаяния, от навязчивой тревоги о будущем, которая во многом составляет «эго» невротика. Имеет место уход в себя,