спуск в состояние чисто физиологического страдания. Но мучающий себя не обязательно задерживается в таком состоянии. Подобно человеку, практикующему «бормотание» для выхода вверх, за границы «я», самобичеватель может использовать свою временную отстраненность от себя самого как мост, ведущий вверх, к духовной жизни.

Отсюда вытекает крайне важный и трудный вопрос. До каких пределов и в каких обстоятельствах человеку позволительно пользоваться «дорогой вниз» для духовной самотрансценденции? На первый взгляд кажется логичным, что «дорога вниз» не может вести и никогда не приведет «вверх». Однако здесь не все так просто и однозначно, как в ухоженном мире слов. В жизни движение вниз иногда становится первым этапом подъема. Когда раскалывается скорлупа эго и там, где начинается понимание подсознательной и физиологической инаковости, порой на миг открывается Инаковость другая, которая суть Основа всего сущего. Пока мы заперты в границах своих «я», мы не ведаем о разнообразных «не-я», с которыми ассоциируемся – органического «не-я», подсознательного «не-я», коллективного «не-я» психического медиума, в котором существует вся наша мыслительная и сенсорная деятельность, да еще и имманентного трансцендентного «не-я», относящегося к Духу. Любой побег, даже по дороге, ведущей вниз, за границы «я», делает возможным по крайней мере секундное осознание «не-я» на каждом уровне, включая высший. Уильям Джеймс в своем труде «Многообразие религиозного опыта» приводит примеры «анестезированных откровений», случившихся в результате вдыхания веселящего газа. Схожие «богоявления» порой переживают алкоголики; вероятно, при интоксикации практически любым наркотиком бывают моменты уверенности в том, что «не-я» выше, чем расщепленное «я». Однако за эти редкие вспышки приходится платить непомерную цену. Для наркомана миг духовного просветления (если таковой вообще настает) слишком скоро уступает место ступору, припадкам или галлюцинациям, за которыми следует ломка, а там и фатальное разрушение телесного здоровья и разума. Крайне редко «анестезированное откровение» способно, как и богоявление, подтолкнуть человека к попытке самотрансформации и «движению вверх». Но данный факт не оправдывает использования химических методов для выхода за границы «я». Данная дорога – всегда вниз, и почти каждый, кто ее выбирает, приходит к деградации, где периоды субчеловеческого экстаза перемежаются периодами столь острого осознания собственной мерзости и ничтожества, что любое бегство из этого состояния (даже растянутое во времени самоубийство посредством наркотиков) кажется предпочтительнее, нежели его продолжение.

Все, сказанное здесь о наркотиках, справедливо и для элементарной сексуальности – разумеется, с учетом соответствующих различий. Дорога ведет вниз, но на пути случаются озарения. Темные Боги, как их называл Д. Г. Лоуренс, могут стать Богами Светлыми. В Индии практикуется тантрическая йога, основанная на сложных психофизиологических техниках; цель ее – поменять вектор направленной вниз самотрансценденции элементарной сексуальности на прямо противоположный – то есть запустить ее вверх. На Западе ближайший эквивалент тантрическим практикам – это половая дисциплина, разработанная Джоном Хамфри Нойесом и практиковавшаяся членами им же основанной религиозной коммуны Онайда. Там, в Онайде, элементарную сексуальность не только успешно цивилизовали; ее сделали сочетаемой с формой протестантизма и подчиненной протестантизму; ее установки строго соблюдали.

Отравление стадностью дезинтегрирует эго сильнее, чем элементарная сексуальность. Буйство, дикие выходки и повышенную внушаемость можно сравнить разве что с воздействием алкоголя, гашиша и героина. Но даже человек из толпы может испытать (на сравнительно раннем этапе движения вниз) истинное откровение, открытость Инаковости, которая возвышается над «я». Это и есть одна из причин, по которой иногда выходит польза даже от самых буйных сборищ. Небольшая польза, как и большое зло, бывает потому, что мужчины и женщины в толпе – это не просто внушаемые люди. Пока они с толпой, они послушны командам, когда же они «приходят в чувство» – постгипнотический эффект сохраняется. Подобно демагогу, возрожденец и ритуалист дезинтегрирует эго внимающих ему, собирая их вместе и пичкая повторениями под ритмичную музыку. Затем, в отличие от демагога, религиозный деятель произносит ряд фраз, отдельные из которых являются истинно христианскими. Если толпа их «скушала», результатом становится реинтеграция расщепленных личностей на несколько более высоком уровне. Такая реинтеграция может случиться и под действием постгипнотических команд, используемых политиком, подстрекающим толпу. Однако такие команды неизменно разжигают ненависть с одной стороны и слепое повиновение вместе с компенсаторной иллюзией – с другой стороны. Инициированное ударной дозой стадного яда, сплачиваемое и направляемое риторикой маньяка, который по-макиавеллиевски использует человеческие слабости, политическое «обращение» создает новую личность – хуже и гораздо опаснее прежней. Эта новая личность целиком предана партии, первая цель которой – ликвидация оппонентов.

Я провожу разграничительную черту между демагогами и религиозными деятелями потому, что от последних иногда бывает польза, от первых же – ничего, кроме вреда; таков порядок вещей. Впрочем, не следует воображать, будто религиозные деятели, использующие стадный яд, все как один невинны. Наоборот, их преступления, совершенные в далеком прошлом, практически равняются преступлениям, которые были совершены над их жертвами (и заодно над жертвами жертв) революционными демагогами современности. За последние шесть или семь поколений религиозные организации западного мира утратили силу. Так случилось в первую очередь благодаря рывку, который сделала прикладная наука, чем вызвала новый запрос масс на компенсаторные иллюзии – теперь уже с позитивистским, а не с метафизическим привкусом. Демагоги предлагают требуемое, а Церковь – нет. По мере того как Церковь теряет привлекательность заодно с влиятельностью, богатством и политической властью – она теряет и способность вершить зло в крупных масштабах. Обстоятельства избавили священнослужителей от отдельных искушений, каковые искушения неизменно постигали их предшественников. Скоро, без сомнения, священнослужители отринут и те искушения, что еще остались. Среди них выделяется одно – получать силу, потворствуя вечному человеческому стремлению – расширяя границы «я», двигаться вниз. Намеренное провоцирование отравления стадностью – пусть даже и во имя религии, во имя «блага» отравленных – не может быть оправдано.

О горизонтальном расширении границ сказать особо нечего – не потому, что феномен неважен сам по себе (очень даже важен), но потому, что он слишком очевиден, анализировать и классифицировать его не составляет труда.

Стремясь сбежать от ужасов «я», запертого в самом себе, большинство мужчин и женщин выбирают средний путь. Они не рвутся вверх, но и не скатываются вниз. Они «уклоняются в сторону», идентифицируя себя с чем-то превосходящим сиюминутные интересы (но не низким до деградации, а если и возвышающимся над интересами, то лишь самую малость – в пределах существующих социальных ценностей). Такое горизонтальное, или почти горизонтальное, расширение границ «я» может проявляться тривиально – в хобби, или становиться истинной ценностью, например, супружеской любовью. Не исключена и самоидентификация с любой человеческой деятельностью – собственным бизнесом или исследованиями в области ядерной физики, сочинением музыкальных произведений и коллекционированием марок, кампаниями за определенную