высказаться. По правде говоря, если бы Джерри когда-нибудь сказал: “Знаешь, ты действительно совершаешь ошибку, – он должен быть в составе”, я бы так и сделал. У нас были именно такие отношения».

В первой игре «Джаз» вырвался вперед со счетом 40:15, и все недочеты «Лейкерс» в плей-офф проявились снова. В нападении «Джаз» в совершенстве исполнил свою игру в стиле пик-н-рол[29]. В обороне они не играли в двойные прикрытия против О’Нила, что позволяло им сосредоточиться на игроках периметра «Лейкерс». Ван Эксель бросал с точностью 28 процентов в этой серии, Фишер – 34,8 процента, Брайант – 36,7 процента, Элден Кэмпбелл – 21,4 процента, Хорри – 36 процентов и Фокс – 40 процентов.

«Харрис все ждал, что защитники разогреются, но этого так и не произошло», – вспоминал Митч Чорткофф, ветеран лос-анджелесской спортивной журналистики.

Третья игра была, пожалуй, самым худшим поражением. «Лейкерс» выглядели явно беспомощными на своей легендарной домашней площадке, на Великом Западном «Форуме», а их болельщики выражали свое неодобрение. Позже Брайант вызывающе заявил журналистам, что «Лейкерс» все еще могут выиграть серию. «Вы действительно в это верите? – недоверчиво спросил один из журналистов. – Я гарантирую вам, что никто в этой комнате не думает, что вы можете это сделать».

«А я верю», – ответил Брайант.

«Лейкерс» оступились в четвертом матче подряд.

Глава 20: Теория хаоса

Несмотря на всю свою печаль и разочарование в начале третьего сезона, Коби Брайант понимал, что ему многое нравится в его жизни. На самом деле он был точь-в-точь как Рэнди Ньюмен в песне, которую включают на играх «Лейкерс», за вычетом иронии, – он любил Лос-Анджелес, любил всю атмосферу, любил океан, выгибающий свой серебристый гребень каждый раз, когда он смотрел в окно, любил голые желтые холмы, катаясь по шоссе Тихоокеанского побережья. Когда он направлялся в город, ему нравились высокие пальмы, вырисовывающиеся по ночам на фоне вездесущего оранжевого сияния города, нравились ряды крутейших знаменитостей, следящих за каждым его движением во время игр, нравилось заряжать энергией сонную толпу, занося мяч в корзину сверху, нравились непринужденные пляжи Малибу с серферами повсюду, нравилось болтаться в бассейне, просто позволяя воде делать свою работу, нравилось почти все, вплоть до БМВ и «Эскалейд» на его подъездной дорожке.

И он любил свои банковские счета, ощущение власти, весь этот психологический душевный подъем, который сопровождал растущие там цифры. По-настоящему жирные деньги пошли, начиная с межсезонья 1998 года. «Лейкерс» наградили его игровым контрактом на сумму $71 млн, а его контракт с «Адидас» был повышен до заявленных $48 млн; кроме того, у него было множество сторонних контрактов со «Спрайт», «Спалдинг» и другими концернами, включая его собственную игру на «Нинтендо». Сестра Шария, ныне беременная, была одновременно поражена и раздражена рекламой «Нинтендо» на телевидении, постоянно вторгающейся в шоу, которое она смотрела вместе с братом. «Ты преследуешь меня, – сказала она ему. – Я так устала видеть твое лицо. Отвали от меня!»

Получив диплом, Шария вместе с мужем переехала в Лос-Анджелес, чтобы начать работать в маркетинговой компании Брайанта, но вскоре перестала ходить в торговые центры с Коби из-за растущего числа запросов на автограф. «Конечно, без проблем», – говорил он, пока она ждала его. Ты останавливаешься, чтобы подписать один, и вдруг подписываешь пятьдесят.

Фотограф НБА Эндрю Бернштейн наблюдал почти то же самое, когда путешествовал с командой. Искатели автографов всегда уже были на месте, когда автобус «Лейкерс» останавливался перед гостиницами. Через два года Брайант все еще оставался самым ценным товаром в индустрии развлечений Лос-Анджелеса: он был очередным большим событием. В нем был огромный запас наивности, которую необходимо было стереть, прежде чем проявится цинизм. В некотором смысле это было то, по поводу чего его старшие товарищи по команде больше всего негодовали: блеск сверкающей юности, в чем у него было перед ними преимущество, ее явная гребаная дерзость. Может, у них и был их колледж, но Брайант обладал магией, которой у них никогда не было.

Бернштейн наблюдал, как он послушно раздает автографы болельщикам, а его товарищи по команде расходятся по своим номерам. В любом случае, их каракули никому особо не были нужны. Если Брайант слишком спешил, направляясь на тренировку, он всегда оставлял своих охотников за подписями с обещанием никуда не уходить; он подойдет к ним позже. И он подходил. И они всегда его ждали.

Агент Арн Теллем был вне себя от радости по поводу предстоящей сделки, а Брайант теперь получал примерно $5 млн в год дохода вне площадки. «Возможности невероятны, – заметил Теллем, и его намечающийся двойной подбородок дрогнул от улыбки. – У большинства игроков есть сделки с обувными компаниями и еще парочка других, но возможности Коби были намного больше, чем у любого другого спортсмена в командном виде спорта, кроме Джордана, и возможности Коби пришли быстрее».

Несмотря на надвигающийся трудовой локаут в НБА, «Адидас» готовился выпустить свою вторую фирменную обувь, KB8 II, что означало полную нагрузку в межсезонье летом 1998 года, включая месяц в Азии для «Адидас» в баскетбольных лагерях от Кореи до Филиппин, Австралии и Японии. Именно там Коби научился справляться с ошеломляющей, обожающей его толпой, которая наваливалась на него по ту сторону света. Выбери точку. Не спускай с нее глаз и продолжай идти. Это стало обычным делом.

Наконец он вернулся из Азии и немного отдохнул, достаточно долго, чтобы посетить благотворительное соревнование по боулингу и офис Теллема, где он сидел с детьми своего агента и вслух задавался вопросом, действительно ли Джордан закончит карьеру. Затем он отправился в Европу, где его ждали новые лагеря «Адидас», новые толпы людей, еще большая благоговейная реакция мира на него. У него было обаяние и энтузиазм по отношению к ребятам в лагерях, чего никогда не видели его товарищи по «Лейкерс».

«Когда я ездил в турне по Европе и за границу в Азию, со мной обращались как с поп-звездой», – сказал он тогда, и в его голосе прозвучало некоторое удивление от тысяч маленьких кричащих детей на этих мероприятиях. С юных лет он всегда стремился к уединению, и теперь эта привычка помогала ему избегать чувство подавленности.

Пришедшая финансовая удача внесет некоторые изменения в поместье Брайантов на вершине горы в Пасифик Палисейдс.

«Он был еще ребенком, – вспоминал Дэл Харрис. – Он жил с мамой и папой».

Каждый день в доме по-прежнему был его днем рождения, совсем как в детстве, но это уже начинало надоедать. Мать каждое утро готовила ему завтрак на заказ и наводила порядок вокруг него. Она даже планировала